Не нужно шельмовать православных или ответ униатскому священнику
Священник Алексий Хотеев
В мае сего года состоялся визит в Беларусь секретаря католической Конгрегации по делам Восточных Церквей архиепископа Кирилла Василя. Предметом его внимания было состояние Греко-Католической (униатской) Церкви в нашей стране. В ходе визита была отмечена «бедность и слабость» ее внешней организационной структуры (на сегодняшний день в Беларуси зарегистрировано немногим более десятка униатских общин и еще несколько находится в стадии регистрации). Для усиления униатского движения, в частности, был поднят вопрос о назначении в Беларусь униатского епископа. Со стороны Русской Православной Церкви эта мера получила однозначно негативную оценку. Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, принимая архиепископа Кирилла Василя, сказал, что уния есть неприемлемый метод восстановления церковного единства и что спокойные межконфессиональные отношения православных и католиков в Беларуси до сих пор не были омрачены распрями по униатскому вопросу. В ответном слове архиепископ Кирилл дал высокую оценку деятельности митрополита по содействию мирному христианскому диалогу. Отбывая в Ватикан, он, тем не менее, обнадежил белорусских униатов, что их чаяния будут услышаны в Риме.
В том же месяце на сайте Новогрудской епархии, а затем в местных епархиальных ведомостях появилось интервью архиепископа Новогрудского и Лидского Гурия, в котором владыка выразил обеспокоенность униатским вопросом в связи с планами открытия униатской епархии. Здесь же он указал на неприятный инцидент, когда в один и тот же день в г. Лиде, можно сказать по соседству, открылась православная выставка-ярмарка и прошла презентация книги по истории унии с участием униатских священников. Их появление в одеянии православного духовенства, конечно, вызвало удивление у православных посетителей выставки-ярмарки. Со свойственной ему прямотой владыка Гурий назвал эту демонстрацию «бесстыдством», свидетельствующим о беспринципности униатских священников. Слова православного архиепископа не остались без ответной реакции униатов.
30 июня на сайте churchby.info появилась отповедь запрещенного в служении клирика Новогрудской епархии, обретающегося ныне под видом униатского священника в г. Антверпене (Бельгия) о. Иоанна Мойсейчика «Тень на плетень, или недетская юстиция от совестливого архиепископа». Не особо выбирая выражения («преосвященный совершил поступок равнозначный поступку хулиганствующего юнца» и т.п.), он обвинил владыку Гурия в попрании своей совести, разжигании ненависти и вражды к униатам, доходящих до попрания конституционных прав вероисповедания. В своих обширных комментариях, в десять раз превосходящих текст выступления архиепископа по униатскому вопросу, Мойсейчик дал волю своим чувствам, перемешав библейские цитаты с риторическими вопросами и своими едкими замечаниями. Хотелось бы заметить, что евангельские слова о любви к врагам (Мф. 5,44-45), поставленные им в качестве эпиграфа, и апостольские слова «всякое раздражение, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф. 4, 31), поставленные как поучение в его тексте, написаны для всякого христианина, уж тем более для думающего иметь духовный сан, т.е. для него самого. Отповедь о. Иоанна Мойсейчика, удесятеренная чувством личной обиды, не делает ему чести, разве что разносит «кухонные» разговоры, бытующие в среде белорусских униатов. Такие разговоры явно контрастируют с заявленной кардиналом Куртом Кохом, Президентом Папского совета по содействию христианскому единству, приверженностью Святого Престола сохранять и укреплять «братский дух, существующий в Беларуси между Католической и Православной Церквами», которая прозвучала на Синоде Белорусской Церкви 3 сентября сего года.
Взятый Мойсейчиком тон исключил бы возможность возражений, если бы не случайный переход от растаптывания личности архиепископа Гурия к обращению к более широкому адресату. Имеются в виду следующие слова: «Скажу прямо: православным не нужно бояться униатов, они не претендуют на свои храмы и строения, которые оказались в юрисдикции Русской православной церкви (правописание автора — А.Х.) и активно ей используются. Униаты говорят о необходимости восстановления и соблюдения законов справедливости. А именно, - не нужно шельмовать униатов, их веру и историю; не нужно представлять униатов заведомо злыми людьми, нечистью и напастью. […] пока этого не происходит, напрасно хвалиться некой превосходной «православной верой», ее у вас нет, есть только мораль языческого племени готтентотов, гласящая: У меня украли корову – это зло; я украл корову – это добро». С благодарностью за подобную прямоту, далеко оставляющую за собой различные официальные уверения католических представителей, нужно, конечно, ответить с не меньшей прямотой: врачу, исцелися сам. Однако, подавляя естественное чувство обиды и не переходя, как говорится, «на личности», все-таки невозможно пройти мимо столь откровенного вызова. Итак.
«Православным не нужно бояться униатов…». Не совсем понятно, почему о. Иоанн Мойсейчик принимает за проявление страха перед униатами проведение крестного хода в приходе св. Афанасия Брестского в Альбертине. Молитва совершается в состоянии благоговейного страха перед Творцом, но уж никак не в состоянии личной вражды к другому человеку. Это известные любому христианину азы. К сожалению, зло многолико, оно сеет вражду и ненависть. Возрождение унии приведет к восстановлению старых счетов, к новому всплеску взаимной вражды и ненависти. Если Мойсейчик уже готов толковать крестный ход то как проявление страха, то как возбуждение вражды — так можно дойти до запрещения православным крестного знамения на виду костела как проявление религиозной агрессии. Он уже предлагает рассмотреть вопрос о передаче униатам «своего» церковного строения в Альбертине (не понятно только, насколько официальны его предложения), и униатская община за счет кого предполагает свой численный рост, не за счет ли совращения православных? Или униаты устами о. Иоанна Мойсейчика ищут только повода для разжигания конфликта (во имя «справедливости», естественно)? Или католики могут терпеть рядом с костелом существование храма восточной обрядности только в форме униатского? Они свободно молятся о возрождении унии, принимая православных за схизматиков, так пусть и православные, в свою очередь, не желая униатской проповеди, молятся об этом по-своему.
«Они не претендуют на свои храмы и строения, которые оказались в юрисдикции Русской православной церкви…». На примере поднятого Мойсейчиком вопроса об Альбертине — не факт. Но, допустим, эти десять с небольшим униатских общин в Беларуси пока не претендуют. Однако готов ли он поручиться за будущее? Ведь, в истории такое бывало. Во Второй Речи Посполитой в 1929 г. католические духовные предъявили претензии на одну треть православных храмов, оказавшихся в пределах Польши, в том числе и на храмы в Западной Белоруссии. Упоминался тогда и Жировицкий монастырь, о потере которого так сожалеет о. Иоанн Мойсейчик. Правда, униатский митрополит Андрей Шептицкий отказался приложить руку к делу ревиндикации, закончившемуся ничем. Но в современной Украине захваты православных храмов не случайное и единичное явление. Здесь возникает несколько другой вопрос, который Мойсейчик, видимо, даже за вопрос не считает: а какие, собственно, и по какому праву нынешние белорусские униаты называют «своими» храмы и строения, находящиеся в юрисдикции Русской Православной Церкви? У них нет никакой преемственности от унии, упраздненной в 1839 г. Как и попытки возрождения унии в 20-е годы XX в. в Западной Белоруссии, современный этап униатской истории представляет собой чисто католический «заграничный» проект, совершенно далекий от завершения даже со своим епископом или без него. Что существуют некие «воспрепятствованные», но «не угасшие» униатские епархии, не упраздненные законной католической властью, как пишет о. Иоанн Мойсейчик, — не более чем химера. Римское каноническое право допускает удивительные вещи: вопреки действительности оно трактует несуществующее как существующее. Так можно вопреки здравому смыслу называть сахар солью только потому, что на его коробке написано «соль». Уния 1596 г. вместе со своими епархиями и храмами перестала быть на белорусских землях вместе с переходом униатов в Православие, потому что Церковь не там, где чернилами проставлены епархии и храмы, а где люди. И эти люди вспомнили и осознали, что их униатские епархии и храмы были когда-то православными, о чем свидетельствуют многочисленные завещания их предков, внесенные в городские книги или сохраненные в актах Литовской метрики. Яркой иллюстрацией того, что Мойсейчик считает «своими храмами и строениями», могут стать фундаменты Полоцкой Софии с нанизанным на них униатским «памятником виленского барокко». Так, не много копнувши, не трудно найти документальные либо археологические основы православных храмов под униатскими церквями.
«Униаты говорят о необходимости восстановления и соблюдения законов справедливости. А именно, - не нужно шельмовать униатов, их веру и историю; не нужно представлять униатов заведомо злыми людьми, нечистью и напастью». Да, не нужно никого шельмовать, когда речь идет о конкретных людях. Можно добром вспомнить имена униатских священников Антония Сосновского и Михаила Бобровского, митрополита Ираклия Лисовского. Однако нужно говорить и ту правду об унии, которую униатам слышать неприятно. Уже король Стефан Баторий назвал унию яблоком раздора, брошенным между поляками, русскими и литовцами. «Вместо единства и согласия, — говорили православные депутаты Варшавскому сейму 1623 г., — оно повлекло за собой разногласия, отталкивающую вражду и ненависть, беспорядок и не на благо нашей Родины оно, вероятно, во время сна людей было брошено врагом человеческим». Или вот, что писал в своем известном письме Иосафату Кунцевичу около того же времени сенатор Лев Сапега, католик: «Вместо радости, пресловутая ваша уния наделала нам только хлопот, беспокойств, раздоров, и так нам опротивела, что мы желали ли бы лучше остаться без нее: так много, по ее милости, мы терпим беспокойств, огорчений и докук. Вот плод вашей пресловутой унии! Сказать правду, она приобрела известность только смутами и раздорами, которые произвела она в народе и в целом крае»! Можно привести массу подобных свидетельств, ничего не попишешь: если сравнить унию с невестой, то ее не удастся одеть в белое платье непорочности. В таком случае обычно ищут виноватых, и, конечно, с позиции униатов виноватыми становятся только «схизматики». В этом смысле пишет о. Иоанн Мойсейчик и ссылается на Иосафата Кунцевича, который в ответном письме Льву Сапеге утверждал, что «схизматики, пренебрегая правдой, выставляют нас, как очень злых людей». По этому поводу можно долго спорить, но нельзя не признать того факта, что до появления унии белорусские земли не знали таких ожесточенных конфликтов на религиозной почве. Взять хотя бы того же Иосафата Кунцевича. Разве найдется кто-нибудь из православных, кто порадуется его убийству от рук возмущенных витебчан? Но, ведь, нужно знать правду и о его насилиях. Встречая сопротивление проповедуемой им унии, он действовал отнюдь не одними «моральными средствами», но арестами и другими преследованиями. Об этом сообщал один из свидетелей его беатификационного процесса 1637 г., грек-униат Эммануил Кантакузен: «Схизма была ему очень омерзительна, и упорных священников он арестовывал и сажал в заточение, и я сам однажды, по его приказу, схватил в Витебске на рынке попа-схизматика, и сидел в заключении он два дня, пока раб Божий, по ходатайству многих почтенных людей, тамошних обывателей, не велел его выпустить. Светских же лиц он притягивал к суду, как к задворному суду, так и к суду трибунальскому, земскому и гродскому, по делам об обидах церковных и бунтах». В случае с вопиющим поступком Иосафата Кунцевича, который приказал вырыть и выбросить за ограду тела умерших православных в Полоцке, почитатели его святости просто отрицают свидетельство православного депутата Лаврентия Древинского. При этом они игнорируют другое неудобное для себя свидетельство возного Ивана Скирмонта о том, что по приказу Полоцкого униатского архиепископа его служители откапывали в Полоцке тело умершего ребенка, похороненного без униатского священника. Уже полтора века минуло, как запись об этом была опубликована. Впрочем, не один Кунцевич занимался подобными делам: Владимирский епископ Иоанн Мороховский тоже приказывал выбрасывать из церкви тела православных фундаторов. Если современные униаты так стремятся к справедливости, как пытается убедить Мойсейчик, то почему они увиливают от неудобных для себя фактов, пытаясь переложить всю вину только на православных? Не оправдываю ни восстания гайдамаков, ни уманской резни: во время религиозно-национального противостояния жертвы были с обеих сторон. Но не было бы унии — не было бы и повода ко всем этим жестокостям.
«Пока этого не происходит, напрасно хвалиться некой превосходной «православной верой», ее у вас нет, есть только мораль языческого племени готтентотов…». Странно как-то получается: униат, вышедший из православных и объявляющий о своем «истинном православии», называет православных не православными, а прямо язычниками. Разве с язычниками возможна церковная уния? Не пора ли оставить неуместные фантазии об ее восстановлении? Уния остается прибежищем для всяких обиженных жестокой моралью со стороны «православных готтентотов». Но, может, последние по примеру св. ап. Павла, который хотя и понес много благовестнических трудов, однако не находил возможным хвалиться добродетелями, разве только крестом Христовым, т.е. верой в Распятого, не будут переставать все-таки хвалиться своей древней апостольской верой. Всяк человек — ложь, как сказано в Писании, и не так уж сложно найти недостатки в любом христианине от мирянина до епископа. Но в чем трудно будет упрекнуть православных, так это в стойкости в своей вере. Что же касается морали готтентотов, то не угодно ли еще раз посмотреть на случай с бывшим униатским храмом в слонимском Альбертине? Иезуиты строят здесь в 30-х годах XX в. рядом костел и униатскую церковь в знак церковного единства. Они показывают себя такими любителями восточного богослужения — удивительное дело! Не они ли всю историю Брестской унии, начиная с Петра Скарги до Иакова Мартусевича, были ярыми противниками восточного обряда? Не иезуиты ли добивались на базилианских конгрегациях полной латинизации унии? Если о. Иоанн Мойсейчик уподобляет православных язычникам, то ему будет полезно узнать, что иезуиты уподобляли униатов неверным иудеям, о чем свидетельствует дневник Полоцкого базилианского Софийского монастыря в записи за август 1746 г. Впрочем, иезуиты в нужное время проявляли известную «гибкость» и из гонителей восточного обряда становились его передовыми ревнителями, как это было в Альбертине. В отношении же вероучения в те годы обсуждались не менее радикальные планы, чем вставка «Филиокве» в текст Символа веры. На Пинской миссионерской конференции по вопросу унии в 1930 г. возникла показательная дискуссия: не изменить ли в славянском тексте этой молитвы слово «Соборная» (Церковь) на «Католическая», чтобы была яснее суть самого обращения в унию. Успех подобных «миссионерских» акций по совращению православных был настолько незначительный, что с 1935 г. интерес в Риме к распространению восточного обряда в Польше явно переходит на пользу чистого латинства. Даже преувеличенные данные о количестве униатов (ок. 24 тыс.) в четырех польских православных епархиях упомянутого Мойсейчиком деятеля альбертинской миссии о. Антония Неманцевича не производили в Риме особого впечатления. С приходом советской власти униатская миссия прекратилась. Теперь о. Иоанн Мойсейчик не жалеет эпитетов для «обманного захвата» православными униатского храма в Альбертине. Здесь нужно, во-первых, заметить, что здание было передано им местными властями и принадлежало государству, а не какой-нибудь униатской общине. Поэтому говорить о том, что православные отняли его у униатов — неправомочно. В чем заключался «обманный путь» этой передачи, также не совсем ясно: не объявляли же власти, что передают храм униатам, а потом взяли, да отдали его православным. Во-вторых, здание униатской церкви было построено иезуитами для переманивания людей иной веры. Значит, когда иезуиты работали в чужой «овчарне», пересоздавая православных в униатов, — это добро, а теперь, когда храмом владеют православные, не принимающие унии, — это зло. Какая же мораль просматривается из слов самого Мойсейчика?
«Святая Уния господствовала на нашей земле в лице 80 процентов населения в течение 243 лет, до тех пор, пока оккупационные власти Российской империи не захватили ее храмы, земли и имущество и не объявили Церковь отныне упраздненной». Кивания на Москву стали уже традиционными для униатов. В этом отношении комментарии о. Иоанна Мойсечика дают немало примеров. Все это не что иное, как попытка уйти от обсуждения своей собственной истории. Никаких 80 процентов населения на протяжении 243 лет своей истории Брестская уния не знала. Разве что к концу XVIII в. До этого дела обстояли иначе. Например, в 1622 г. в инструкции папскому нунцию Ланчелотти было написано: «Фактически существуют епископы и пастыри-униаты, но они почти без паствы». Во время войны с Россией в 1654—1667 гг. уния также практически исчезла на белорусских землях, переселившись на время в Польшу. Говоря об этой войне, Мойсейчик вспоминает, что во время нее погибло более половины белорусов. Виновата, понятно, враждебная «Московия». На самом деле, нет точных подсчетов, сколько унесла жизней эта война. С 1648 г. Речь Посполитая находилась в состоянии гражданской войны (восстание Хмельницкого). Причины ее хорошо известны, насильственное насаждение унии было одной из них. В 1648 г. Януш Радзивилл с войском вырезал население Бобруйска и Мозыря. По пути на восставшую Украину он рассылал отряды, чтобы устрашать местное население. Так местность под Оршей, Минском, Новогрудком, Слоним и Брестом покрылась следами пожарищ, наполненных четвертованными жителями. Во время открывшейся войны 1654 г. белорусское население страдало с обеих сторон: симпатии к московским войскам сменились глубоким разочарованием от суровых поборов и несправедливостей, а войска Речи Посполитой жестоко мстили жителям за их отступничество. Нужно еще учесть страдания от неурожая и чумы, которые сопровождали военное разорение края. Белорусы массово уходили или уводились в московское государство. Все это необходимо учитывать при выяснении реальных потерь. Автор нашумевшей в свое время книги «Невядомая вайна» Геннадий Саганович в одной из недавних публичных лекций признался: «Страшно читать, что только мне не наприписывали!»; «никогда не утверждал, что в войне 1654-1667 гг. царское войско уничтожило половину населения Беларуси». Пример Северной войны между Россией и Швецией, разорившей также и белорусские земли, о. Иоанн Мойсейчик однозначно ставит в вину России. Однако он забывает сказать, что в этой войне Речь Посполитая и Московское царство участвовали как союзники, что подтвердила и Сандомирская конфедерация, поэтому в военных действиях страна потерпела более всего от шведских войск. С особым акцентом указывает Мойсейчик на убийство при Петре I полоцких монахов-базилиан. На этот счет существуют разные сведения. Однако суть сводится к тому, что униаты оскорбили царя, сказав, что Иосафат Кунцевич, на необычное изображение которого обратил внимание Петр, был убит такими же, как и он схизматиками. По приказу царя должен был произойти арест насмешников, но вместо этого произошла потасовка, и несколько монахов были убиты. Известно, что Петр I очень жалел о происшествии и пытался загладить свою вину разными льготами для католиков в России. Однако, предоставляя им свободы, он требовал и от польского короля соблюдения прав православных в Речи Посполитой. К этому времени относится деятельность специального царского комиссара Игнатия Рудаковского, который собрал массу свидетельств притеснений православных от католиков и униатов. Их разбор сулил последним много неприятностей, поскольку дело не удавалось замять обычными отговорками. Только смерть царя и отозвание Рудаковского избавила униатов от нежелательной судебной ответственности.
Бесспорно, что войны с Россией и Швецией сильно разорили белорусские земли. Это были войны внешние. Но пусть о. Иоанн Мойсейчик обратит внимание на притеснения т.н. религиозных «диссидентов», на войну внутреннюю, которая велась в Речи Посполитой до самого ее раздела. Вопреки его утверждению, уния стала не культурообразующей силой, а средством культурного подавления, духовного порабощения белорусов и украинцев (продолжавших именовать себя «Русью») своими же ополяченными шляхтичами и магнатами, чаще всего католиками по вероисповеданию. Достаточно хотя бы бегло посмотреть описание Архива униатских митрополитов, чтобы убедиться, до какой степени полонизации дошла уния в XVIII в. Ее делопроизводство — сплошь на польском или латинском языке. Даже в нач. XIX в., рассылая для употребления польский перевод Библии, митр. Иосафат Булгак именовал его «переводом на родной язык». Латинская номенклатура церковных должностей совершенно затирает свойственное Восточной Церкви устройство. Уже не приходится говорить об искажении самого восточного богослужения, от чего униатов не могли удержать даже римские папы.
Как не вспомнить о том, какие страдания белорусского народа ознаменовала хваленая Мойсейчиком уния. До т.н. «статей успокоения» 1632 г. Православная Церковь в Речи Посполитой не имела официального признания. Первые удачи Богдана Хмельницкого таили в себе угрозу самому существованию унии. Однако неудача казацкого восстания и войны за Украину свели на нет выговоренные было обещания польского правительства восстановить Православие. Целый ряд сеймов с 1676 г. принимал стеснительные для православных ограничения одно за другим. Варшавский сейм 1732 г. издал запрещения посылать православным своих депутатов на сеймы, в трибуналы и специальные комиссии, проводить свои соборы, занимать государственные должности, подавать свои жалобы иностранным правительствам (т.е. России). Грабежи и разные насилия униатской миссии стали теперь совершенно безнаказанными. Польский пан, угнетавший «хлопа» как человека низшего порядка, использовал религиозные мотивы только как лишний повод для своей жестокости. Избиения, сажание на цепь, травля собаками, порки до смерти — трудно перечислить все безобразия, которым подвергались православные крестьяне и духовенство. Сама уния не избежала презрения от польских католиков, которые, не смотря на неоднократные просьбы униатов, так и не допустили их епископов в сенат, не допускали их наименование почетными титулами католических бискупов, чтобы подчеркнуть их низшее положение и т.д.
Упразднение Брестской унии о. Иоанн Мойсейчик, конечно, обозначает как насилие царской власти. Правда, для подтверждения насилий ему пришлось обращаться на запад, на территорию Польши, «недалеко от Бреста». Не слышно от него известной легенды о страданиях минских базилианок. Что ж, стрельба 1874 г. в Пратулине, когда были убиты тринадцать униатов, — это настоящая трагедия. Один униатский священник оставляет своих прихожан на произвол судьбы, запугивая близким концом их веры, те отказываются принять другого, униатского же священника, давшего свое согласие на восстановление православной обрядности. Тот обращается к вмешательству властей, униаты окружают свой храм и не пускают воинский отряд, летят камни в солдат, раздаются выстрелы… Все заканчивается трагически. Есть, однако, в этой истории одна деталь, только усугубляющая картину. Пратулинские униаты стали «мучениками» за унию еще до ее упразднения в Холмской епархии, провозглашенного в следующем 1875 г. Они стали жертвами провокации, поскольку к измене унии их в 1874 г. никто не принуждал. Новый священник был таким же, как и предыдущий, т.е. униатом. Трагедия заключается в том, что они воспротивились восстановлению того самого восточного обряда, который так восторженно ставят на вид современные униаты. И папа Пий IX несколько поменял тогда прежний курс «корабля петрова», объявив и самый восточный чин литургии «схизматическим».
Говоря об униатском наследстве, о. Иоанн Мойсейчик мимоходом вспоминает о сожжении униатских книг при митр. Иосифе Семашко, которого хотят канонизировать «западнороссы». Очевидно, речь идет о представителях движения «западнорусизма». Но униаты уже могут похвалиться святостью Иосафата Кунцевича, который, по свидетельству своих биографов, сжигал всякие «богохульные книги». Разница, правда, в том, что в епархии Семашко уния прекратила свое существование, униатские книги представляли интерес разве что для историков, а в епархии Кунцевича Православие пережило и его самого, и его дело. С именем Иосафата связывает Мойсейчик основание Жировицкого монастыря, что выглядит совершенно неожиданно для выпускника Жировицкой семинарии. Жировицкий монастырь упоминается еще до заключения унии в 1587 г. Кратковременное же игуменство в нем Иосафата Кунцевича (менее года) нельзя рассматривать как его основание. Что касается храмов униатского времени на территории Жировицкого монастыря, которыми «владычествует» архиепископ Гурий, то если говорить точнее, ими «владычествует» митрополит Филарет, кроме того, на стенах храмов есть таблички с годом их основания, здания ухожены, и Мойсейчику незачем беспокоится о состоянии этого униатского наследия. В отличие от виленских базилиан, которые не очень заботились о состоянии бывших православных храмов, как например Пятницкой церкви, в которой то складывали дрова, то варили пищу, то устраивали ночлежку, для православных храмы Жировицкого монастыря так и остались храмами, т.е. священным местом. Если иконы униатского письма, о судьбе которых так беспокоится о. Иоанн Мойсейчик, представляют музейную ценность, то их место в спецхране. Установка же новых икон канонического письма ничем не нарушает той восточной обрядности, о сохранении которой нужно заботиться униатам. Не стану утомлять читателя указаниями на пренебрежение к православным иконам и книгам во времена Брестской унии: утраченного не вернуть.
Несколько неожиданно вызвался Мойсейчик публиковать текст Баламандской конференции. Обычно документы выкладывают от начала, а не с конца, иначе что-нибудь можно неправильно понять. А начало в нем такое:
«1. По требованию Православной Церкви нормальное продвижение богословского диалога с Церковью Католической было прервано с тем, чтобы незамедлительно рассмотреть вопрос так называемого униатства.
2. По поводу метода, который был назван "униатством", во Фрайзинге (июнь 1990 г.) было заявлено, что "мы отрицаем его в качестве способа поиска единства, потому что он противоречит общему преданию наших Церквей".
3. Что касается восточных католических церквей, то ясно, что они имеют, как часть Католической Общины, право на существование и на деятельность для удовлетворения духовных нужд своих верующих.
4. Документ, разработанный смешанным координационным комитетом в Арричья (июнь 1991 г.) и завершенный в Баламанде (июнь 1993 г.), указывает метод, который является нашим способом поиска полного общения в настоящее время, чтобы таким образом дать основание для исключения униатского подхода к проблеме».
Все-таки для реализации практических правил церковных взаимоотношений, одно из которых процитировал о. Иоанн Мойсейчик (о предоставлении храмов друг другу для совершения богослужения), надо прийти сначала к согласию в принципиальных положениях. Как известно, на официальном уровне Католическая Церковь от унии как метода не отказывается, поэтому продолжение диалога становится затруднительным. Но Мойсейчик вдруг наводит на мысль, что католические храмы предоставляются православным в Европе, чуть ли не во исполнение Баламандских инструкций. Он даже утверждает, что православные получают католические храмы безвозмездно. Очень возможно, что католические власти не получают с этого никаких доходов. Это вполне естественно, поскольку аренда выплачивается не им, а собственнику, т.е. государству. Тут еще надо добавить несколько слов о сложном положении множества католических храмов в Западной Европе, чтобы не создавалось впечатление о каком-то необыкновенном благодушии католиков. Многие их храмы стоят пустыми, и им угрожает не только закрытие, а иногда даже снос (при проведении скоростной дороги, например). В соседней с Бельгией Голландии сейчас ежегодно закрываются 100 храмов, т.к. их не за что содержать. Сдача церквей в аренду заведениям организации досуга — один из немногих выходов из создавшейся ситуации. Думается, что католические власти рады случаю доказать, что их храмы еще кому-то нужны для молитвы, а не для вечернего приема пищи. Впрочем, приход Рождества Христова в Антверпене, о котором вспоминает Мойсейчик, размещается в католическом храме временно и собирает средства для строительства своего православного храма. Иной раз место для церкви находят даже в бывшем танцевальном зале…
Сильно покоробило о. Иоанна Мойсейчика указание архиепископа Гурия на одежду униатских священников, будто он не знает их верности восточной традиции. Даже православные священники, мол, носят на Западе рубашки с воротничками как католические ксендзы. Странное непонимание! Может, Мойсейчик забыл, как мало были похожи по форме своей одежды униатские священники и епископы на духовенство восточного обряда накануне упразднения унии? Но суть даже не в этом. Чтобы яснее стало: православные священники не одевают латинские облачения и не служат мессу, чтобы пропагандировать какую-нибудь «православную унию», а униаты так поступают. В чем заключается их обман? В том, что уния не совершает никакого подлинного церковного единства, но служит лишь средством для привлечения православных. Да и сами униаты остаются обманутыми. В самом деле, если их, католиков восточного обряда, приняли как братьев, т.е. как равных, значит, их духовенство имеет не только право на кардинальскую шапку, но и право на папскую тиару, или, лучше сказать, на папу в одеждах восточного патриарха. Что тут задорного, какое дело до разницы в обрядах, когда декларируется единство веры! Но нет, скажут латиняне, такого и помыслить невозможно, и укажут униатам место на периферии.
Да, уния в Беларуси имеет поддержку из-за рубежа, несопоставимую, конечно, с помощью оттуда для Православной Церкви, как замечает о. Иоанн Мойсейчик. Но, ведь, и Православная Церковь в нашей стране несопоставима с дюжиной униатских приходов. Вопрос не в этом. Православная Церковь будет жить и развиваться и без этой помощи, потому что она укорена в местной почве, а вот будет ли жить уния без заграничной подпитки, без поддерживающих визитов представителей Польши и Ватикана — будущее покажет.
Священник Алексий Хотеев 04.09.2012.
Назад к списку