Восстание 1863 года в публицистике М.О. Кояловича

Хотеев А.С. священник, г. Минск

В юбилейный год восстания 1863 г., безусловно, много внимания уделяется трактовке этого события, в том числе и в Беларуси. Немалую роль играет при этом и политический аспект, ведь восстание было направлено против России. Что касается собственно белорусской территории, то за последние два десятилетия уже стало традицией говорить о национально-освободительном характере борьбы под руководством В. Калиновского. Прозвучало это неоднократно, кстати, и на октябрьской конференции 2003 года в Бресте [2, с. 17-18, 7, с. 123]. В таком же духе прошла недавно конференция в Минске, организованная в штаб-квартире БНФ, хотя на ней несколько выбилось из колеи признание писателя А. Тараса: “Беларуское национально-освободительное движение в этом восстании просматривается с трудом” [8, с. 64]. Во всяком случае, широко декларируется мнение, что восстание 1863-1864 гг. оказало огромное влияние на последующее развитие белорусского национального движения [7, с. 123]. Надо сказать, что у восстания были и другие, куда более близкие следствия, связанные с облегчением условий крестьянской реформы, расширением «русского элемента» в администрации, вытеснением польского языка из официального употребления и др. Произошли определенные сдвиги и в общественном сознании. Как заметил в свое время известный этнограф А. Пыпин [5, с. 127], появился интерес в русском обществе к историческим судьбам белорусского края. Когда польская сторона в ходе восстания в очередной раз поставила перед русским обществом «польский вопрос», в русской прессе в то же время прозвучал сильный голос уроженца Гродненщины профессора СПбДА М.О. Кояловича (1828-1891), который поставил со всей очевидностью «западно-русский вопрос», касающийся судьбы западных рубежей Российской империи с ясно выраженным стремлением оградить их от польских посягательств [9]. Яркие, порой эмоциональные выступления проф. М.О. Кояловича имели тогда широкий общественный резонанс, и в этот юбилейный год не хотелось бы оставить их без внимания. Поэтому отметим актуальные мысли в публикациях ученого и соотнесем их с программными заявлениями повстанцев.

За время восстания 1863-1864 гг. М.О. Коялович написал около двадцати пяти статей, не считая целую серию «Лекций по истории западной России» (перечень его работ можно найти в книге гродненского историка В.Н. Черепицы [10, с. 266-268]). Поскольку польское восстание получило сочувствие в Западной Европе, особенно во Франции, он также подготовил сборник «Документов, объясняющие историю западно-русского края и его отношения к России и к Польше» с переводом документов на французский язык (СПб., 1865). Часть публикаций М.О. Коялович недавно переиздана [4].

В своих выступлениях М.О. Коялович называл восстание не иначе как “польским”. Причем острота проблемы этого наименования заключается не в том, что поляки стремились к восстановлению своей государственности, а в том, что они простирали свои аппетиты далеко за пределы своей этнической территории, стремясь восстановить Польшу в границах 1772 г. Это восстание, писал ученый, не противно патриотическому чувству простого поляка, “оно ему не обидно как мечта”, но в исконно русских землях идея восстановить Польшу открывается во всем своем противоречии “между польскими повстанцами и поднимающими оружие во имя Польши в Западной России”, здесь поднимает оружие “горсть людей, которые оторвали себя от [этой] земли самим названием себя поляками… и которые и делами своего восстания, и самою мыслью о восстановлении здесь польского государства живо напоминают и обещают ей старое, ужасное рабство” [4, с. 511,513].

Уместно вспомнить теперь декларации повстанцев, например, слова В. Калиновского из “Пісьма з-пад шыбеніцы”: “Польскае дзела гэта наша дзела, гэта вольнасці дзела” [3, с. 43], здесь же В. Калиновский вспоминает и о былом польском господстве: “Калі нам пад рондам польскім не заўсім было добра, то як маскаль стаў намі правіць, зрабіў ён для мужыкоў чыстае пекла на свеце” [3, с. 41] В повстанческом манифесте 2.05.1863. говорится с обращением к “братьям белорусам”: “Польша паднялася за вашу и свою свободу… усе сыны одной Польшчы, Ойчызны нашэй” [там же, с. 240]. В послании В. Калиновского “к мужикам земли польской” находятся и такие слова: “Мы, што жывемо на зямлі польскай, што ямо хлеб польскі, мы, палякі з векаў вечных” [там же, с. 242]. Свидетельства достаточно красноречивые: восстание поднималось во имя польских интересов, и, чтобы поднять крестьян, его руководители не скупились ни на какие обещания подарить землю и предоставить гражданские права. Манифест провинциального литовского правительства 20.01.1863. рассуждает достаточно прозрачно: крестьянам, “литовцам, белорусам и жемайтийцам”, объявляется свобода потомственной шляхты, земля отдается без платежей навечно, но крестьяне, в свою очередь, обязуются теперь воевать против русских [1, с. 3]. Таким образом, приняв на веру эту декларацию, они должны были подняться против русского правительства, защищая собой группу повстанцев.

Не ясно, что именно имел ввиду В. Калиновский, когда писал: “Ронд польскі ўжо 70 лет, выперажаючы многа суседніх народаў, пачаў ужэ талкаваці а свабодзе мужыцкай і роўнасці братняй мужыка з шляхціцам” [3, с. 41]. Если речь идет о польской Конституции 1791 г., то она не отменяла существовавших крепостных отношений, кроме того, упраздняла само существование Великого княжества Литовского. М.О. Коялович приводит в этом отношении пример, обратный заверениям В. Калиновского о передовых проектах поляков, он ссылается на инструкцию послам воеводства Полоцкого 70-ых годов XVIII в., согласно которой крестьянам уготовано рабство — «стан невольничий» [4, с. 530, примеч. 1]. И гораздо позже, во время подготовки крестьянской реформы, дворянские комитеты белорусско-литовских губерний готовы были только заменить юридическую зависимость крестьян от помещика на экономическую. Впрочем, хорошо известно, что между т.н. партиями «белой» и «красной» среди польских повстанцев было существенное расхождение по крестьянскому вопросу.

М.О. Коялович обратил внимание на важный аспект проблемы, почему восстание 1863-1864 гг. не нашло широкого сочувствия у простого народа. Громкие обещания руководителей мятежа были рассчитаны на народное доверие, но они не встретили его, т.к., по мнению историка, между повстанцами и крестьянами лежала преграда религиозного и национального отчуждения, польские интересы здесь не были своими. В качестве объяснения ученый обратился к иллюстрации фактического положения дел, обусловленного ходом самой истории белорусских и литовских земель. Историк писал: “Народ Западной России не имеет своих верных органов ни в печати, ни в обществе, ни в официальной сфере… Не гласит о нем даже тихо родное, теплое слово, не имеет он сильных, всецело ему отданных ходатаев, видных, неодолимых преградами руководителей… Над ним стоит сфера общественная польская, которая исторически призвана, т.е. сама призвала себя, давить и заслонять его” [4, с. 525-526]. М.О. Коялович вел обширную переписку, поддерживал самые тесные контакты с местными священниками, совершал поездки в белорусские губернии, наконец, многое чувствовал и понимал по собственному опыту. «На всей западной окраине так называемых литовских губерний — в западной части Ковенской, Виленской и Гродненской губерний, происходила и происходит с незапамятных времен неутомимая народная борьба… борьба туземного литовского, белорусского и малороссийского элементов с пришлым элементом польским… Я родился в одной из таких областей, мне знакома несколько эта борьба» [там же, с. 526-527]. М.О. Коялович обращается к самому «инстинкту исторической жизни народа», который без всяких учебников знает, что восстановление на его земле польского государства приведет к гибели «литвина, белоруса, малоруса и к воссоздании на их месте одного тысячеглавого поляка», этот инстинкт подсказывал, что «с польским государством в Западной России невозможно свободное существование и свободное развитие литовского, белорусского, малороссийского элемента [там же, с. 514]. Таков печальный вывод предшествующего исторического развития, когда верхи народа, ополячившись, впитали идеологию шляхетства, отделявшую их от «хлопа», панского слуги, отстоящего от своего господина своим низким происхождением и «хлопской верой». Простой народ с недоверием отнесся к польским повстанческим прокламациям, которые начинались непривычным словом «братья» (заметим также, обращение «Мужицкой правды» — «дзецюкі»). В. Калиновский предлагал иные объяснения тяжести народной доли, что народ был когда-то вольным и богатым, и соседние народы — немцы и москали — позавидовали его благополучию и стали нападать на него, тогда король польский освободил воинское сословие, чтобы крестьяне на него работали, а воины защищали его землю, появилась панщина, теперь же «ронд маскоўскі» увеличил и без того великие повинности, и нужно только прогнать «маскаля», от которого все беды [3, с. 28-29]. Но выходило иначе: за всеми призывами к освобождению даже на его собственном языке народ, по мнению М.О. Кояловича, чувствовал лицемерие, обман.

Еще одним важным пунктом агитации повстанцев было возрождении унии, упраздненной в 1839 г. В «Мужицкой правде» об этом говорилось так: «Мы на прыказ цароў выракліся веры саіх дзядоў і прадзедаў… Ні адзін ужэ, можа забыўся, што бацька яго быў яшчэ справядлівай уніяцкай веры і ніколі ўжэ не спомніць на тое, што перавярнулі яго на сызму, на праваслаўе…Хто не пяройдзе на унію, той сызматыкам застанецца, той, як сабака, здохне, той на тамтам свеце пякельныя мэнкі цярпеці будзе!»; «запраглі нас ў паншчызну, і каб слёзы мужыцкія не трапілі перад трон праўдзівага Бога, забралі нам і духоўную нашу пацеху — нашу веру уніяцкую» [3, с. 35-36, 42]. М.О. Коялович не оставил без внимания униатскую проблему. В его понимании, уния была средством духовного угнетения простого народа. Исследователь Брестской унии откликнулся на публикацию во французской прессе Прошения о восстановлении унии в Литве и Белоруссии, которое было составлено, по его мнению, ни кем иным, как католиками латинского обряда [4, с. 396]. Не проходит он мимо случаев действительного желания обращенных в Православие вернуться в унию, имевших место в д. Дзерновичи (Витебская губ.) и Клещелях (Гродненская губ.), объясняя их католическим прозелитизмом и неумеренной ревностью местного православного священника [4, с. 401-404]. Однако настоящую причину агитации в пользу унии ученый видел не в действительном желании вернуть народу «его настоящую веру», а в желании польских патриотов оторвать народные симпатии от России. Православное духовенство Литвы и Белоруссии, писал М.О. Коялович, «с глубокой древности … стояло заодно с народом, вдали и даже во вражде по отношению к польским стремлениям. До унии оно с народом отстаивало народную веру и народные начала, во времена унии оно берегло родные народные обряды от латинских искажений, со времени воссоединения оно вместе с народом страдало от политической и религиозной программы польских патриотов… [Православие] оживляет и без того сильные симпатии народа к России… отсюда новый ряд забот [у польских патриотов] — сломать это Православие, отвлечь народ от Православия и притянуть к латинству» [4, с. 411]. Для разжигания вражды к православной вере, по свидетельству М.О. Кояловича, был использован культ Иосафата Кунцевича, когда в Варшаве накануне восстания было напечатано много экземпляров его «жития» и «чудес» [там же, с. 412], даже на изображениях этого «святого» была сделана надпись на польском языке, в которой почти в сотню раз преувеличивалось сообщение о казненных убийцах, очевидно, с намерением показать суровость вышнего суда над «схизматиками» [там же, с. 462-463]. Надо заметить, что мщение повстанцев действительно вылилось в нескольких жестоких расправах над православными священниками о. Даниилом Конопасевичем, о. Романом Рапацким, о. Константином Прокоповичем и дьячком Федором Юзефовичем. О них также вспоминал и М.О. Коялович [там же, с.591-594].

Восстание 1863-1864 гг. закончилось поражением поляков и революционеров-народников. Репрессивные ли меры Н. Муравьева тому причиной? Как заметил по этому поводу один из первых историографов восстания В. Ратч: «Генерал Муравьев быстро подавил мятеж, отделив крамольную ополяченную среду от массы народа» [6, с. 240]. В ходе восстания видимым образом разошлись пути тех, кто выступал от имени народа против правительства, и самого народа Белоруссии и Литвы, не питавшего доверия к патриотам Польши. Заслуга М.О. Кояловича как публициста заключается в том, что он своими многочисленными выступлениями показал, что российская политика после восстания должна руководствоваться не принципами снисходительности и потворства польским национальным идеям, а привлечением симпатий простого народа, изучением его быта и исторической судьбы.

Выступление на конференции «Беларусь и Россия из века XIX к веку XXI». Брестский университет им. А.С. Пушкина, 25.04.13.

Литература

1. Восстание в Литве и Белоруссии 1863-1864 гг. Материалы и документы. М., «Наука», 1965. – 586 с.
2. Жлоба С.П. Национальный вопрос в публикациях і выступлениях К. Калиновского // Паўстанне 1863 года і яго гістарычнае значэнне: матэрыялы міжнароднай навуковай канферэнцыі, 10-11 кастрычніка 2003 г. – Брэст, Выдавец Лаўроў С.Б., 2004 – с. 14-19
3. Каліноўскі К. за нашу вольнасць. Творы, дакументы. / Уклад., прадм., паслясл. і камент. Г. Кісялёва. – Мн.: Белрускі кнігазбор, 1994. – 464 с.
4. Коялович М.О. Шаги к обретению России. – Минск: Издательство Белорусского Экзархата, 2011. – 752 с.
5. Пыпин А.Н. История русской этнографии. Т.4: Белоруссия и Сибирь. Мн.: Беларуская энцыклапедыя, 2005. – 256 с.
6. Ратч В. Сведения о польском мятеже 1863 года в Северо-Западной Руси. Вильна: Губернская типография, 1867. — Т.1. — 685 с.
7. Спирин В.С. К вопросу о роли восстания 1863-1864 гг. в становлении идеи белорусской государственности. // Паўстанне 1863 года і яго гістарычнае значэнне: матэрыялы міжнароднай навуковай канферэнцыі, 10-11 кастрычніка 2003 г. – Брэст, Выдавец Лаўроў С.Б., 2004 – с. 120-123.
8. Тарас А. Очерк действий повстанцев в губерниях Сверео-Западного края. // Паўстанне 1863 г. на Беларусі і Кастусь Каліноўскі: матэрыялы навукова-практычнай канференцыі (Менск, 23 сакавіка 2013 г.) / Пад рэд. А.Я. Тараса. – Рыга: выданне Інстытута беларускай гісторыі і культуры, 2013. – с.37-64.
9. Хотеев А.С. «Западнорусский вопрос» в творчестве М.О. Кояловича. //: Западнорусизм: прошлое и настоящее - Материалы конференции. Минск, 2012. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://zapadrus.su/2012-04-11-14-59-43/2012-04-11-15-07-21/612--l-r.html#comments – дата доступа – 24.04.2013.
10. Черепица В.Н. Михаил Осипович Коялович. История жизни и творчества – Гродно: ГрГУ, 1998. – 328 с.