Батюшка Егорий

Милостью Божией 2 января 2013 года в наш храм была привезена икона св. праведного Иоанна Кронштадтского, где батюшка изображен в полный рост. Некоторые прихожане говорили: «Вот, батюшка сам пришел на свой праздник!» Как торжественно и  радостно мы встречали нашего батюшку! А когда через некоторое время я увидела, что рядом с иконой св. прав. Иоанна Кронштадтского поместили небольшой, но очень для меня дорогой, образ священноисповедника протоиерея Георгия Коссова, мою радость было нельзя передать словами.

Батюшка Егор — так называли мои земляки глубоко почитаемого и любимого отца Георгия, настоятеля Спасо-Преображенской церкви села Спас-Чекряк Болховского района Орловской области России. Еще в раннем детстве от своей бабушки я слышала рассказы о чудесном батюшке Егории, который помогал всем, кто к нему обращался за помощью. Вот и в жизни старшего брата моей бабушки он сыграл немалую роль.

В 2012 г., когда я навещала своих родителей (в г. Мценск Орловской области), настоятель Троицкого храма г. Мценска о.Владимир Герченов, который принимал участие в обретении мощей о. Георгия Коссова, попросил передать настоятелю нашего прихода в Минске (о.Алексию) частицы гроба. В этом гробу были обретены мощи святого.

Вскоре в Свято-Елисаветинском монастыре г. Минска была написана икона св. Георгия Коссова, куда были помещены частицы гроба. И теперь две иконы — праведного Иоанна Кронштадтского и свщенноисповедника Георгия Коссова — находятся рядом. А ведь святой Иоанн Кронштадтский высоко ценил о. Георгия. Приезжавшим к нему моим землякам он говорил: «Зачем вы приезжаете ко мне, ведь у вас есть батюшка Егорий».

Кто же такой батюшка Егорий?

В совей книге «Великое в малом» С.А.Нилус (тоже мой земляк) вспоминает о священнике Егоре Чекряковском.

Сергей Александрович Нилус пишет, что «… еще при жизни старца Амвросия Оптинского, хотя и очень незадолго до его праведной кончины, по нашим орловским местам прошла слава среди народа про отца Георгия Коссова из села Спас-Чекряк Болховского уезда, даже усматривали в нем непосредственного преемника по благодати о. Амвросия, нового прозорливца, которому открыто сокровенное человека, для которого и в будущем нет тайного…

О даре прозорливости о. Егора сложились целые легенды со слов тех, кто на себе испытал силу этого дара. Отец Егор был известен не только в Орловской губернии. Толпы богомольцев разного звания притекали в захолустное, безвестное село Спас-Чекряк Болховского уезда Орловской губернии. Особенно этот поток вырос, действительно, после праведной кончины старца Амвросия Оптинского (+ 1891 г.)…»

Далее С.А.Нилус описывает свою поездку в Спас-Чекряк, службу отца Егора в маленькой деревянной церкви, встречу и разговор с батюшкой у него дома.

«… Облик отца Егора в старой, заношенной ризе, обвисшей на его высокой сухощавой фигуре, его темные с большой проседью волосы, закинутые со лба назад, реденькая бородка, небольшие усы, открывающие характерный, сильный рот, в котором так и отпечатался характер стойкий, точно вычеканный из железа; небольшие глаза, горящие каким-то особенно ярким внутренним огнем, и взглядом, глубоко, глубоко устремленным внутрь себя, из-под глубоких, редких складок между бровями… Это был один из дивных воинов Русской Православной Церкви, несших ей победные венцы в борьбе с внутренними и внешними врагами, с врагами земными и врагами злобы поднебесной…»

Батюшка Егорий стал рассказывать С.А. Нилусу о начале своей службы в Спас-Чекряке.

«… Когда я приехал сюда, меня оторопь взяла — что мне делать? Жить не в чем, служить не в чем. Дом — старый, престарый; церковь, пойдешь служить, того гляди — самого задавит. Доходов почти никаких… Прихожане удалены от храма и от притча. Народ бедный; самим в пору еле прокормиться… Что было тут делать?! Священник я в ту пору был молодой, неопытный, к тому здоровьем очень слаб, кровью кашлял. Матушка моя была сирота бедная. Поддержки ниоткуда не было, а на руках у меня были еще младшие братья. Оставалось бежать. Так я и задумал.

На ту пору велика была слава отца Амвросия. Пустынь Оптинская от нас в верстах шестидесяти.

Как-то по лету ни свет ни заря, котомку на плечи, да и пошел к нему за благословением уходить мне из прихода. Часа в четыре дня был уже в Оптиной. Батюшка меня не знал ни по виду, ни по слуху. Прихожу в его келью, а уж народу там — тьмы: дожидают выхода батюшки. Стал я в сторонке.

Смотрю — он выходит да прямо меня через всех и манит к себе:

— Ты иерей, что там задумал? Приход бросать? А? Ты знаешь, Кто иереев ставит? А ты бросать?! Храм, вишь у него стар, заваливаться стал! А ты строй новый, да большой, каменный, да теплый, да полы в нем чтоб были деревянные: больных привозить будут, так им чтоб тепло было. Ступай,  иерей, домой, ступай, да дурь из головы выкинь!... Помни: храм-то, храм-то строй, как я тебе сказываю. Ступай, иерей, Бог тебя благословит!

А на мне и знака-то иерейского не было.

Пошел я домой тут же. Иду да думаю: «Что же это такое? Мне строить каменный храм? С голоду дома чуть не умираешь, а тут храм строить! Ловко утешает нечего сказать!»

Пришел домой, кое-как отделался от вопросов жены. Сказал только, что не благословил старец просить перевода. А что в душе стало происходить, и не передать. Настала тоска неотвязная. Молитва на ум нейдет. С людьми, с женой даже не разговариваю. Задумываться стал.

И стал слышать и ночью, и днем какие-то страшные голоса: «Уходи, говорят, скорей! Ты один, а нас много! Где тебе с нами бороться! Мы тебя совсем со свету сживем!» Дошло до того, что не только молитвы не стало, — мысли богохульные стали лезть в голову; а ночью —  сна нет, и какая-то сила прямо с постели стала сбрасывать, прямо въяве.

В ужасе, едва не мешаясь рассудком от перенесенных страхов, опять кинулся к отцу Амвросию.

А тот, как увидел меня, не расспрашивая, говорит:

— Ну чего испугался, иерей? Он один, а вас двое!

— Как же это так, — говорю, — батюшка?

— Христос Бог, да ты — вот и выходит двое! А враг-то — он один. Ступай домой, ничего вперед  не бойся; да храм-то, храм-то большой каменный, да чтоб теплый, не забудь строить! Бог тебя благословит!»

После второго визита к Оптинскому старцу Амвросию стало отцу Егору лучше. Страхи прошли, и в молитве стал он сосредоточенность иметь.

Вначале народ в церковь не ходил. Придет отец Егор один, зажжет лампаду перед иконой Царицы Небесной и один в пустом храме читает ей каноны и акафисты. А затем стали приходить люди. … А как умер старец Амвросий, то народ со всех сторон  повалил в Спас-Чекряк к батюшке Егору.

И все-таки построил он храм. Большой, каменный и теплый, как и наказывал ему старец Амвросий.

Да не только храм построил отец Егор. Больницу, приют для девочек-сироток, второклассную школу, гостиницу и несколько церковно-приходских школ. А начал он с того, что устроил в селе Спас-Чекряк небольшой кирпичный завод, а затем, когда денежный поток возрос, купил лесной участок. Вот и пошли у него дела. Построил еще столовую, слесарную мастерскую, амбар, баню. А земли использовал под сад и пасеку.

Его пастырской и хозяйственной деятельностью восторгались многие современники. Особенно впечатлила второклассная школа, своим устройством, внутренним расположением и обстановкою, духом и общим направлением учебно-воспитательной работы, обуславливаемой личностью самого священника. (В эту школу принимали уже грамотных детей и после пятилетнего обучения выдавали свидетельство учителя земских и сельских школ.)»

После революции отца Егора арестовали, больше месяца просидел он в Орловской тюрьме. Следователи спрашивали, куда он спрятал какой-то мифический золотой крест, какие у него есть богатства. А какие богатства? Все средства, какие появлялись, отец Егорий направлял на строительство, помощь бедным и т.п.

Вскоре его отпустили, слишком известен он в народе, и еще имел на своем попечении больницу, приют для девочек-сирот. А это, надо отдать должное, властями новыми одобрялось.

Ко времени второй волны репрессий против священнослужителей отец Егорий был настолько болен, что уже не вставал с постели.

Конец свой он предчувствовал задолго до смерти, последние дни жизни он, почти недвижный, прощался с родными и близкими. Смерть его была тихой и спокойной.

Святостью жизни и своими полезными делами отец Егорий был известен многим, и народ со всех сторон спешил в Спас-Чекряк, несмотря на то время, тревожное и опасное.

На похороны приехали более 40 епископов и священников.

Похоронен батюшка был с правой стороны от алтаря Спасо-Преображенского храма.

Вскоре после смерти отца Егория многие члены его семьи были арестованы, высланы в Архангельск. Его сын, священник Николай, после смерти отца смертельно заболел.

Многие воспоминания тех, кто получил помощь отца Егория, помещены в книге «Источник живой воды. Священноисповедник протоиерей Георгий Коссов» Н.Н.Усова. Эту книгу можно найти в библиотеке нашего храма.

На юбилейном Архиерейском соборе 2000 г. Светильник веры и благочестия протоиерей Георгий Коссов, бывший настоятель храма села Спас-Чекряк Болховского района Орловской области, был канонизирован как священноисповедник.

Мощи священноисповедника Георгия Коссова были обретены 9 декабря 2000 года. Бережно, с любовью и благоговением, батюшкины святые мощи были доставлены в Болховский Спасо-Преображенский собор.

Преблаженный отче Георгие, моли Бога о нас!

Прихожанка храма Евгения Николаевна Проценко