Кондратюк Сергей. "Богословские аспекты в библейских предисловиях Франциска Скорины"

 

Имя Франциска Скорины известно каждому со школьной скамьи. Он знаменит как белорусский первопечатник и просветитель. В разных городах Беларуси есть улицы и памятники ему посвященные. Значение Франциска Скорины для белорусской культуры изображается в огромном количестве книг и статей, хотя исторические источники не в достаточной мере рассказывают нам о его жизни и деятельности. Порой расхожие мнения о Скорине являются совершенно поверхностными, иногда даже искаженными, как это можно наблюдать на примере некоторых изданий еще с советского времени.

Главный труд жизни Ф. Скорины – это, конечно, издание библейских книг, которое носит общее название «Бивлия руска». Кроме самого библейского текста в них есть Предисловия и краткие Послесловия. Нужно отметить, что во всей обширной литературе, посвященной Скорине, нет их специального богословского анализа, их содержание до сих пор остается малоизученным, т.к. основное внимание уделялось преимущественно их литературной форме. Между тем, исследование такого рода могло бы открыть перспективы для выяснения мировоззрения белорусского книгопечатника. Для этой цели обычно привлекаются краткие биографические сведения, возможные тенденции его образования, а также предположения о его конфессиональной принадлежности. На счет последнего высказывались, как известно, самые разные точки зрения. Скорину называли и католиком, и православным, и протестантом, и даже униатом. В советскую эпоху делался акцент чуть ли не на его готовности вообще порвать с Христианской Церковью. Тогда уже не только само издание Библии, но даже Предисловия получали искусственное объяснение, фразы вырывались из контекста, искажался их смысл^[1].

Учитывая сказанное, хотелось бы сделать пробный шаг в изучении Предисловий Ф. Скорины с богословской стороны. Поскольку задача достаточно сложная, на начальном этапе уместно несколько формализовать ее и рассмотреть богословские аспекты сочинений первопечатника по такому плану: учение о Боге, учение о спасении, значение Священного Писания и роль святоотеческого богословия в Предисловиях Ф. Скорины. В качестве небольшого введения нужно, конечно, сказать несколько слов о проблеме определения конфессиональной принадлежности белорусского первопечатника. Поскольку тексты Предисловий были не так давно переизданы отдельной книгой под названием «Скарына Ф. Прадмовы і пасляслоўі»^[2], то ссылки даются на это издание с указанием только библейской книги, для которой написано то или иное Предисловие. Нужно сказать также несколько слов о важнейших пособиях для изучения избранной темы.

Фундаментальным трудом в скориноведении является докторская диссертация профессора Киевского университета П.В. Владимирова «Доктор Франциск Скорина. Его переводы, печатные издания и язык»^[3]. Ее можно назвать вершиной дореволюционного скориноведения. В.И. Пичета предпринял тщательный анализ исследований своих предшественников и написал свой знаменитый труд «Скориниана», который был издан только 35 лет спустя^[4]. Первое в советской историографии исследование о Франциске Скорине появилось в 1958 г. под названием «Скорина, его деятельность и мировоззрение» Н.О. Алексютовича. Главным в этой книге советского ученого был раздел «Мировоззрение Скорины». Основным источником для этого раздела послужили Предисловия Скорины. В 70-х годах возникло новое направление в скориноведении, одним из представителей которого был С.А. Подокшин, исследовавший философские аспекты Предисловий. Его монография называется просто: «Франциск Скорина»^[5]. Здесь белорусского первопечатника автор ставит в ряд с такими философами как Спиноза, Кант, Гегель. В постсоветское время значительный вклад в скориниану сделали академик, доктор исторических наук Е.Л. Немировский и доктор исторических наук Г.Я. Голенченко. Исследование первого ученого называется «Франциск Скорина. Жизнь и деятельность белорусского просветителя»^[6], второго - «Францыск Скарына - беларускі і ўсходнеславянскі першадрукар»^[7]. Анализ Предисловий Ф.Скорины в своих исследованиях делали П.В. Владимиров, С.А. Подокшин, Н.О. Алексютович. Отдельную статью по Предисловиям «Літаратурныя крыніцы скарынаўскіх прадмоў» написал кандидат филологических наук, лауреат Государственной премии Беларуси за иследованиия в области скориноведения В.А. Чемерицкий^[8]. Тем не менее, в их книгах не затрагиваются богословские аспекты сочинений Скорины, без исследования которых образ комментатора Библии предстает перед читателем неполным.

 

КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ И МИРОВОЗЗРЕНИЕ Ф. СКОРИНЫ

 

Вокруг конфессиональной принадлежности Франциска Скорины ведутся споры. В.И. Пичета пишет: «Исследовательская мысль, по мере накопления фактов и расширения знаний о Скорине, стремилась объяснить мотивы его деятельности принадлежностью к определенному вероисповеданию. Правда, делалось это совершенно бездоказательно»^[9]. Сделав неверные выводы о конфессиональной принадлежности, легко сделать ложные выводы о мотивах деятельности печатника. И наоборот, так же можно сделать ошибочный вывод о принадлежности Скорины к определенному вероисповеданию, анализируя одни только мотивы издания библейских книг.

Можно назвать три мнения: Франциск Скорина мог быть католиком^[10], православным^[11] или протестантом^[12]. Считать, что издатель принял унию, нет серьезных оснований. В последнее время это мнение в исследовательской литературе не рассматривается.

О протестантизме белорусского первопечатника дала повод говорить статья слависта Варфоломея Копитара^[13], повествующего о встрече Франциска Скорины с Мартином Лютером и Филиппом Меланхтоном. Примечательно то, что в ней говорится о Франциске, как хитрейшем пройдохе, «подговоренном епископами за две тысячи золотых изжить Лютера со света»,^[14] что наоборот должно свидетельствовать о его радикализме. Однако гипотеза о встрече Ф.Скорины с указанными реформаторами не имеет документальных оснований, по утверждению самого Копитара: «Для превращения этой гипотезы в исторический факт не хватает самого малого: чтобы кто-нибудь открыл в архивах Виттенберга остатки [документов], которые бы точно подавали хотя бы имя Скорины»^[15]. То, что названный Франциск и есть белорусский печатник - всего лишь догадка. Литовский исследователь Э. Гячяускас сообщает что Скорину «часто, но без доказательств отождествляют с неким Франциском Полиониусом»^[16].

Митр. Киевский Антоний Селява, униат, в своем печатном ответе на книгу Виленского Свято-Духова братства отнес Скорину к последователям Реформации: «Еще до унии был Скорина, еретик гуситский, который для вас книги по-русски печатал в Праге»^[17]. Эти слова униатского иерарха о Скорине как о гуситском еретике следует прокомментировать. Дело в том, что Ян Гус - это «еретик» лишь в глазах католиков, осудивших его на смерть за критику католицизма. Отношение православных богословов к Яну Гусу совершенно иное. Например, кандидат богословия протоиерей Максим Козлов утверждает следующее: «Гус не был догматиком, как Виклеф и Лютер, он не думал об основании новой Церкви, но боролся за сохранение апостольских традиций, за православие. Поэтому он по праву может считаться продолжателем кирилло-мефодиевской миссии»^[18]. Скорина так же может считаться продолжателем кирилло-мефодиевской традиции. В этом смысле он вполне мог разделять мнения Яна Гуса.

В пользу православной принадлежности как будто свидетельствует двойное имя Скорины: Георгий-Франциск. Оно фигурирует в грамоте короля Сигизмунда I LITTERE PRO DOCTORE FRANCISCO SKORZINA DE POLOCZKO от 25 ноября 1532 г. В начале этого документа говорится о «Georgii Francisci de Poloczko, artium et medicine doctoris»^[19], а далее писатель назван еще пять раз, и только Francisco. В другой грамоте того же Польского короля ALIE LITTERE PRO EODEM DOCTORE FRANCISCO SCORINA от 21 ноября 1532 г. написано о Скорине так: «egregiu[m] et famatu[m] Franciscum Skorina de Poloczko, medicine doctore[m]»^[20]. В рецензии польского исследователя Г. Ловмянского на статью Адама Станкевича «Doctar Franciszak Skaryna perszy drukar bełaruski» говорится, что в первом упомянутом акте переписчик сделал ошибку^[21]. Прибавим что эпитет «egregius»^[22], содержится в большинстве документов о Скорине.

В своем докладе на Третьих Скориновских чтениях Г.Я. Голенчанко добавляет к сказанному Г. Ловмянским, что, во-первых, Скорине не было смысла скрывать свое первое крестное имя (как утверждают некоторые исследователи), потому как оно не носило отпечаток конфессиональной принадлежности, во-вторых, никто из его родных и земляков не называет его Георгием, в-третьих, в сокращенной копии упомянутого акта термин «egregius» отсутствует, что однозначно свидетельствует об ошибке переписчика^[23]. Поэтому, правильнее будет называть белорусского первопечатникатолько одним именем так, как он называл себя сам. Очень вероятно, что Скорина сразу после рождения мог быть крещен в православной церкви, т.к. он родился в православной семье (отца звали Лукой, брата Иваном), а в городе еще не было католических храмов. Дату рождения предполагают не позднее 1490 г., а польский историк Ян Комаров утверждает, что Бернардинский монастырь в Полоцке был основан лишь в 1498 г.^[24] Следовательно, «со всем основанием можно предполагать детское православное крещение Скорины»^[25].

С уверенностью можно говорить, что издание «Малой подорожной книжки» предназначено для православных христиан, так как содержит Символ Веры без Filioque. Отсюда Е.Л. Немировский делает вывод, что и другие издания книг Библии не носят католического характера и не «подготовляли заключение унии между православной и католической конфессиями»^[26]. В книге Й. Добровского «Литературные известия о путешествии в Швецию и Россию, предпринятом в 1792 г. по инициативе Богемского научного общества» есть фраза, что Скорина напечатал вместе с Псалтирью «многие литургические сочинения в 8°, предназначенные для употребления Восточной Церковью»^[27]. Пасхалия Скорины содержит даты «как по византийской, так и по западной системе, причем первая предшествует второй»^[28]. В соответствии с византийским и древнерусским календарем издатель начинает год с сентября и заканчивает августом^[29]. В святцах он приводит дни памяти православных святых: блгв. кн. Бориса и Глеба, прпп. Антония и Феодосия Печерских, сорока Севастийских мучеников. По мнению П.В. Владимирова, деление Псалтири на 20 кафизм, названия Троицы - Живоначальной, Креста - Честнаго Животворящаго, упоминание свт. Григория Великого учителя вселенского,  «лучше всего показывает, что Скорина назначал свою Библию для православных читателей юго-западной России XVI века»^[30]. В другом месте своего исследования он писал: «Перевод Скорины и его объяснения нельзя считать также выражением исключительно католического направления. Отношение к церковно-славянским текстам Священного Писания, сохранение особенностей последних, и в целых книгах (Псалтырь, книга Иова) отсутствие догматических положений и каких-либо католических церковных особенностей - все это заставляет предположить назначение всей «Бивлии руской» для православных читателей юго-западной России»^[31]. Также исследователь отмечает, что во второй главе книги Иова переводчик «вводит в текст целый абзац, который отсутствует в еврейских, латинских, чешских, немецких Библиях, но имеется в греческих и славянских изводах»^[32].

Исходя из того, что Скорина учился в католических университетах Западной Европы, куда доступ для православных абитуриентов был закрыт, некоторые исследователи пришли к мысли, что он был католиком.

Одним из признаков католичества Г. Ловмянский считал тот факт, что Скорина всегда называет Божию Матерь по имени, и нигде не употребляет одно слово «Богородица», но всегда его добавляет: «из Пречистыя Девици, Матери Божии Марии» (посл. к Иов), «Пречистое Матери Марии» (посл. к Сир.), «Девици Марии» (посл. к Еккл.), «Непорушенное Панны Марии» (посл. к Нав.), а также указывает в послесловиях год издания книг «od Narodzenia Chrystusa», а не использует византийскую систему «od stworzenia świata» ^[33].

Интересной выглядит версия поездки Франциска Скорины в Москву с целью распространения своих книг. Есть мнение, что вместо него возил книги его меценат и покровитель Богдан Онков. Поездка оказалась неудачной: в инструкции Сигизмунда Августа послу есть утверждение о том, что «книги были публично сожжены по приказу князя, потому что были изданы подданным Римской Церкви и в местах подлежащих ее власти»^[34]. Первым обратил внимание на это постановление варшавский славист И.И. Первольф и связал его с книгами Скорины. Вдобавок к этому можно сослаться на утверждение американского исследователя Хью М. Олмстеда, что прп. Максиму Греку были знакомы издания белорусского первопечатника. Издательскую деятельность Скорины критиковал также православный князь Андрей Курбский, причем уже после своей эмиграции из Московского княжества. В своем письме к старцу Вассиану он называет библейский перевод Скорины испорченным^[35].

Немаловажным считает факт службы Скорины у вильнюсского епископа Иоанна Э. Гячяускас. Выяснение длительности и характера этой службы важно при определении конфессиональной принадлежности издателя^[36], думает автор. Тот факт, что Скорина жил в доме священника кафедрального собора св. Вита и администратора пражского архиепископа указывает на его связи с Католической Церковью^[37].

Теперь перейдем к биографическим фактам, которые говорят об образовании Ф. Скорины. Исходя из исторической ситуации, можно сделать предположение, что начальные знания он получил в местной приходской школе, как это делают Л.И Владимиров, Н.А. Алексютович и С.А. Подокшин^[38]. Другой исследователь, Е.Л. Немировский^[39], считает, что белорусский первопечатник учился грамоте в одном из местных православных монастырей, каких в городе было немало. Также возможно, что отец мальчика, будучи купцом, был в состоянии нанять ему в частном порядке учителя для обучения грамоте. Обучение начинали с азбуки, затем изучали Часослов и Псалтирь, и, наконец, переходили к чтению Апостола и остальных книг Священного Писания.

Стоит коснуться также языка библейских изданий Скорины. В них исследователи отмечают большой процент церковнославянских слов. Их количество настолько велико, что не совсем корректно называть издания Ф.Скорины переводом^[40], потому что в них присутствует более 50% церковнославянской лексики^[41]. Современная исследовательница И. Будько говорит, что Скорина при переводе библейских книг на простую «мову» не отказался от церковнославянской традиции, но приближал традиционный текст к разговорному языку^[42]. Это может свидетельствовать о православной основе начального образования и воспитания Ф. Скорины.

Дальнейшее свое образование белорусский первопечатник получал в католических университетах Европы. Достоверно известно, что Франциск Скорина был зачислен в 1504 г. в Краковский университет. Для поступления необходимо было выучить латинский язык. Где он его выучил, остается загадкой. Семья Скорины имела тесные связи с Вильной, отец возил туда меха и кожи для продажи. Старший брат Франциска Иван даже некоторое время жил в Вильне. В столице Великого княжества в 1486 г. был открыт Бернардинский монастырь. Но была ли при нем школа, как предполагает Г.Я. Голенченко, неизвестно. В этом городе издавна существовала школа при епископской кафедре. Польский историк А.Карбовяк утверждает, что кафедральная школа до начала XVI в. была единственным учебным заведением в Вильне[43]. Здесь преподавали катехизис и предметы тривиума: грамматику, риторику и логику. Естественно, что обучение носило католический характер. Выходя из стен школы, юноша мог сносно разговаривать на латыни. Многие выпускники Виленской кафедральной школы продолжали свое образование в Краковском университете. Скорее всего, что именно в этой школе изучал латинский язык Франциск Скорина.

Краковский университет имел три главных факультета: богословский, юридический и медицинский. Прежде чем поступить на них, следовало пройти курс обучения на факультете свободных искусств. Курс делился на два цикла: «тривиум» и «квадриум». Первым предметом цикла была грамматика. На протяжении всего средневековья традиционным учебником грамматики считался труд «О восьми частях речи» римского ученого Элия Доната, жившего в IVв. Знания, полученные в результате изучения книги Доната, помогал закрепить «Доктринал» Александра де Вильде, ученого XII в. Это был учебник латинского языка, изложенный гекзаметром, чтобы облегчить запоминание. В летнем семестре 1506 г. читались лекции по трудам Присциана из Цезареи, жившего в XI в. Изучение Доната, Александра де Вильде помогло будущему просветителю изучить латинский язык в совершенстве. Он мог отлично говорить и писать на нем.

Вторым предметом цикла «тривиум» была риторика – наука об ораторском искусстве. Основным пособием по риторике в Краковском университете были труды древнеримского оратора и государственного деятеля Марка Тулия Цицерона (106-43 до н.э.). Отметим здесь, что полезным чтением для изучения риторики Скорина впоследствии считал книги Соломона: «Аще ли же помыслиши умети риторику, еже есть красномовность, чти книги Саломоновы» (Пред. ко всей Библии).

Третий предмет цикла «тривиум» - логика изучалась по трудам древнегреческого ученого-энциклопедиста Аристотеля (384-322 до н.э.). Аристотель – один из выдающихся представителей философской мысли античности. Для самого Аристотеля логика имела чрезвычайное значение. Он разработал классификацию наук, но не включил в нее логику. Логика – «органон» для всех наук, т.е. инструмент, орудие, которым пользуются все науки. Философия Аристотеля оказала на последующую научную мысль огромное влияние, по степени воздействия его можно сравнить только с Сократом и Платоном. В поздней античности Аристотель был долгое время мало известен. Но в средние века, особенно после того, как в Западную Европу начало проникать арабское научное знание, трактаты Аристотеля все больше и больше стали привлекать к себе внимание, а в XIII в. благодаря трудам Фомы Аквинского его идеи прочно обосновались на кафедрах западных университетов.

Главным элементом учебного процесса были лекции. За посещаемостью их студентами строго следили. Учение велось по схоластической схеме с ее делением на пункты и подпункты, стихотворениями для заучивания правил и др., что отразилось на комментариях Ф. Скорины к библейским текстам. По воскресным дням и в дни церковных праздников лекции не читались. Несомненно, что студент католического университета должен был участвовать в богослужении, принимать Св. Таинства.

Жизнь студентов была суровой и однообразной. Царили почти монастырские правила. Жить на частных квартирах запрещалось. Студенты располагались в своеобразных общежитиях – бурсах. Таких общежитий было несколько. Франциск Скорина жил в старейшей бурсе предназначенной для неимущих магистров, бакалавров и студентов. Кроме жилых помещений в «бурсе убогих» были кухня, столовая, библиотека, аудитория для чтения лекций и небольшая часовня. Каждый час студенческой жизни регулировался специальными инструкциями. Ворота бурсы закрывали летом через час после захода солнца, а зимой – через три часа. Ели студенты два раза в день. Обедать вне бурсы запрещалось. Перед едой исполняли общую молитву, а во время еды слушали чтение Библии. Посетители со стороны в бурсу не допускались. Особо строго следили за тем, чтобы в дом не проникли женщины. Студентам запрещалось носить светскую одежду. Одежда должна была быть темного цвета и простого покроя. Нарушители режима строго наказывались.

Университет имел две библиотеки – факультета философии и теологии. В стенах библиотеки Скорина мог познакомиться с переводами Библии и комментариями к Священному Писанию.

Актовая документация Падуанского университета сохранила сведения о присуждении в 1512 г. ученой степени доктора медицины Франциску Скорине. Интересным является факт выбора Скориной медицинской профессии. В ту эпоху врачебная практика хорошо оплачивалась. Е.Л. Немировский считает, что Скорина занимался ею всю жизнь, и это давало средства к существованию, а также позволяло оплачивать издательскую деятельность^[44]. Некоторую часть изданий финансировал и приобрел Богдан Онков - влиятельный и очень богатый член Виленского патрициата. Как замечает Э. Гячяускас, «все исследователи его считают православным»^[45]. Е.Л. Немировский не верит в меценатство такого крупного финансиста и предпринимателя, как Богдан Онков. Он делает вывод, что издание Библии не принесло ему финансового успеха, поскольку тот отказался от дальнейшего финансирования последних пражских и последующих виленских изданий Ф. Скорины^[46]. Его место занял виленский бурмистр Якуб Бабич - католик^[47].

Следует отметить также, что Ф. Скорина путешествовал по Европе, безусловно знакомился с людьми разной веры и высказывавших свои собственные мнения по религиозным вопросам. В 1519 г. Франциск Скорина вернулся на родину. Е.Л. Немировский думает, что князь К.И. Острожскй участвовал в издательской деятельности Скорины, так как он всячески покровительствовал духовной жизни православного населения ВКЛ^[48]. В это время средством общественно-политической, религиозной и культурной деятельности стали братства.

Эпоха Возрождения, с ее наиболее характерной чертой - гуманизмом, могла оказать влияние на мировоззрение Скорины. К гуманистам приравнивают издателя многие исследователи. На личности Скорины, пишет М.М. Пиотухович, лежат «густые тени средневековья, но одновременно мрак этих теней прорезают светлые блики жизнерадостного Ренессанса»^[49]. Е.Л. Немировский причисляет Ф. Скорину к деятелям Просвещения^[50]. С.А. Подокшин заявляет, что «в целом мировоззрение Скорины - это буржуазная в своей тенденции попытка ревизии официального христианского учения, и прежде всего этики»^[51]. И хотя его деятельность была ориентирована на православных, продолжает советский исследователь, она «никак не укладывалась в рамки традиционного стереотипа поведения православного культурного деятеля»^[52]. Служба у виленского бискупа Иоанна имела немалое значение и влияние на Скорину. В состав епископской курии входили гуманисты, философы, правоведы, поэты. Е.Л. Немировский упоминает о том, что существовал гуманистический кружок при виленском капитуле, хотя организационно он оформлен не был^[53]. В него входил доктор медицины и свободных наук, виленский каноник Мартин Душника. После его смерти стал каноником Ян, сын Бенедикта Сольфа. Позднее в состав капитула был включен королевский врач, доктор медицины и свободных наук Ян Анджей де Валентус. «Среди членов виленской капитулы было немало выпускников Краковского университета»^[54], - продолжает исследователь. Эти и другие люди, гуманисты по духу, хорошо образованные, повидавшие мир, окружали Ф. Скорину в бытность его придворным врачом и секретарем виленского бискупа Иоанна^[55]. Если это принять во внимание, то окажется, что Скорина был близок гуманистическому кружку.

Самой популярной книгой в то время была Библия. Поэтому ее издание носило еще и коммерческий характер. Франциск Скорина вначале напечатал Псалтирь. Ей часто пользуются как в церковном, так и в домашнем обиходе. Все библейские книги он издавал в виде своего перевода, в которых помещал свой портрет. Адресовал их «людем посполитым» и снабжал Предисловиями, цель которых приготовить читателя к чтению библейского текста. Напечатал ли он всю Библию, до сих пор не выяснено. Первым, кто высказал твердое убеждение, что Скорина перевел всю Библию, был В.С. Сопиков: «Хотя из некоторых предисловий положенных Скориною при начале библейских книг, а особливо из предисловия к месяцеслову при Апостоле напечатанному... неоспоримо должно заключать, что он перевел всю Библию сполна, но напечатал ли весь оный перевод свой, неизвестно, ибо полного экземпляра оного перевода в России, сколько мне известно, доныне еще не отыскано»^[56]. Все это говорит в пользу того, что издатель шел по пути популяризации Библии среди средних и высших слоев населения, многим из которых было под силу приобрести ту или иную книгу Священного Писания. Свою издательскую деятельность Скорина прекратил после издания Апостола 1525 г. В это время ему было чуть больше сорока. Причины, повлиявшие на такое решение, неизвестны. Исследователи в этом вопросе предлагают разные возможные ответы. Можно предположить, что издательская деятельность не имела успеха.

Итак, для разрешения вопроса о конфессиональной принадлежности Ф. Скорины недостаточно фактов его биографии. В то время формальная принадлежность к той или иной конфессии не обязательно определяла мировоззрение. Как гуманистически образованный человек своего века, по всей видимости, он не придавал особого значения конфессиональной принадлежности. То, что он участвовал в католических таинствах и богослужении, не говорит о том, что Скорина был ревностным католиком, исповедовал учение о папском примате, которое есть, по выражению протоиерея Максима Козлова, «действительный краеугольный камень католицизма»^[57]. Служба у католического епископа, которого окружали люди гуманистического направления, не является безусловным фактом строгих католических убеждений. Издания Ф. Скорины ориентированы, конечно, к православному читателю, однако принадлежал ли Православной Церкви сам автор? Для положительного ответа на этот вопрос явно не достает данных. Безусловно, мировоззрение Ф. Скорины лучше всего отразилось в его библейских комментариях, к богословскому анализу которых непосредственно и обращаемся.
 

УЧЕНИЕ О БОГЕ В ПРЕДИСЛОВИЯХ Ф. СКОРИНЫ

 

Бытие Святой Троицы - важнейший христианский догмат. Многие писатели пытались выразить взаимоотношения или связь Лиц Пресвятой Троицы разными литературными приемами. Но такие рассуждения не раскрывали тайну внутрибожественной жизни, а лишь показывали ее бытие подобно тому, как некоторые нетривиальные явления или предметы удостоверяют нас в их бытии своим существованием. Слово Троица (Τριὰς) первым из отцов Церкви употребил св. Феофил Антиохийский, объясняя шестидневное творение мира: «Три дня, которые были прежде создания светил, суть образы Троицы - Бога и Его Слова и Его Премудрости»^[58], т.е. Духа Святого. Интересно заметить, что Ф. Скорина употребляет слово «Троица» в своих Предисловиях, добавляя к нему такие прилагательные как Единая - «Бозе в Троице Едином» (Пред. к Псалири) и «Живоначальная Троица» (Пред. к 1Ин.). Издатель нарочито пишет о Боге в Троице Едином, как об истине необходимой для усвоения каждому христианину. Каждый вступающий в Церковь учит Символ веры, в котором первые слова относятся к Единству Бога: «Верую во Единого Бога...». Первая заповедь в законе Моисеевом также о Единстве Бога. «Стословец» архиепископа Геннадия Константинопольского начинается словами: «Веруй во Отца и Сына и Святого Духа, в Троицу нераздельну и несозданну, едино Божество»^[59]. Свт. Кирил Иерусалимский говорил: «Прежде всего в душе вашей да будет положен в основание догмат о Боге, именно, что Бог только един, нерожден, безначален, непреложен, неизменяем, нерожден от другого и не имеет другого преемником жизни, не во времени начал жить и не скончается когда-либо, и еще что Он благ и праведен»^[60]. Уклонение от Единого Бога приводит к тому, что человек обоготворяет вещественные предметы: Солнце, Луну, части мира или даже произведения искусства. Но «кто в сердце своем положит в основание всего учение о единоначалии Божием и убедится в нем, тот вдруг пресечет всякое зловредное стремление идолопоклонства и еретического заблуждения. Поэтому, с помощью веры, положи основанием в душе своей этот первый догмат благочестия»^[61]. Ф. Скорина многие свои библейские издания заключал словами: «скончалася книга сия ... с помощию Бога в Троице Единого» (напр. посл. к Иов, Сир., Песн., Прем., Цар., Иф.).

Бог, при Единстве существа, Троичен в Лицах с принадлежащими Им исключительными и непреложными свойствами: нерожденностью, рождением и исхождением. «И это у нас, - пишет свт. Григорий Богослов, - Отец, и Сын, и Святый Дух. Отец - родитель и изводитель, рождающий и изводящий бесстрастно, вне времени и безтелесно; Сын - рожденное; Дух - изведенное»^[62]. Это единственное, что нам открыто о внутрибожественной жизни Св. Троицы. Скорина, следуя христианскому пониманию Единого Бога в Троице, писал, что Кивот Завета с двумя херувимами, который стоял во Святая Святых «тайну Живоначальныя Троици - Отца и Сына и Святого Духа в серци всякого доброго хрестианина знаменала» (Пред. к Исх.).

Существование видимого мира с его законами говорит о том, что такой мир не мог возникнуть случайно, но имеется первопричина самого бытия - сверхбытие, которое ничем не обусловлено, но существует вечно. Эта мысль уже была высказана древнегреческими философами Платоном и Аристотелем. Такой первопричиной, является Бог, но существуют и другие варианты понимания первопричины, например мировая душа стоиков ^[63]. Наблюдаемый мир с его дивным порядком и гармонией свидетельствуют о целесообразности, разумности силы его созидающей. Ап. Павел писал, что «невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы» (Рим. 1:20). Из сказанного следует, что мир устроен Существом Премудрым и Всемогущим. О сотворении Богом мира и человека Скорина выражается в следующих словах: «Господь Бог сотворил небо и землю и вся, еже суть в них», «От зачала убо веков, егда сотворил Бог первого человека, написал есть закон в серци его» (Пред. к Втор.), а также называет Его Творцом: «...Створителю, Спасителю, Утешителю Богу в Троици Единому...» (Пред. к Притч), «...Сотворителя Бога през речи видомые, сотворенные от него...» (Пред. к Прем.), и Всемогущим: «Мы пак, хрестиане, зупольную веру имамы Всемогущего во Троици Единого Бога, в шести днех сотворившего небо и землю и вся, еже суть в них» (Пред. к Быт.).

В творении мира и человека открывается ряд божественных свойств. Скорина говорит о следующих: «Бог Вседержитель» (Предисловие во всю Библию, Суд), «Превечный Бог» (Пред. к Руфь), «Милостивый Бог» (Пред. к 1 Цар.). «Бог един Судия ест всех нас» (Пред. к Иак.).

В создании мира участвовали все Лица Святой Троицы. Эта истина открывается нам лишь в свете новозаветного учения. В Ветхом Завете если и обнаруживаем некоторые указания на Троичность Божества, то лишь прикровенно. В Новом же Завете звучат слова ап. и ев. Иоанна о Божественном Разуме, о Божественном Слове (Λόγος): Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3). Также ап. Павел говорит о Христе, что Им создано все, что на небесах и что на земле... и Он прежде всего, и все Им стоит (Кол. 1:16-17). Свт. Афанасий Александрийский говорил, что все состоялось Божиим Словом и Божиею Премудростью, и ничто сотворенное не утверждалось бы, если бы не было произведено Словом Божиим^[64]. Скорина созидающей силой назвал Слово: «Господь Бог Словом своим с ни з чего сотворил вся видимая и невидимая» (Пред. к Быт.), Им «небеса утвердишася, земля основана бысть, водам пределы положены суть и вси видимые и невидимые речи сотворены быша, еже мимо идут» (Пред. к Деян.). Слово Божие есть Сын Божий: «Сыном Божиим... создани суть ангели и вся тварь видимая и невидимая» (Пред. к Кол.). «Все Ангелы сотворены Словом и приняли совершенство от Святого Духа...» - пишет св. Иоанн Дамаскин^[65].

Теперь можно перейти к Предисловию комментатора ко всей Библии, где он коротко пишет о составе каждой библейской книги. Здесь имеется некоторое сходство с письмом блж. Иеронима Стридонского к Павлину об изучении Священного Писания^[66]. Вторая часть этого Предисловия, утверждает П.В. Владимиров, составлена Скориной под непосредственным влиянием предисловия Иеронима (ex epistola ad Paulinum), которое постоянно помещается в начале латинских Библий XV-XVI веков и в переводах чешских, немецких (до Лютера)^[67]. В этом легко убедиться, сопоставив два текста:
 

Франциск Скорина Предисловие во всю Библию		Блж. Иероним Стридонский Письмо к Павлину. Об изучении Священного Писания
«Книги первые Моисеевы, суть Бытья. В них же пишеть о сотворении света, о зачале людского поколения, о розделении языков и земли, и о роде еврейском и внитии их даже до Египту».		«Всего яснее написана книга Бытия, в которой говорится о природе мира, происхождении человеческого рода, о разделении земли, о смешении языков и переселении еврейского племени в Египет».
«Четвертые книги - Числа кажут о считании сынов израилевых, о дарех князей, о пророцестве Валаамове и о четырехдесяти и о дву станех и где же отпочивали суть на пустыни».		«А книга Чисел не заключает ли в себе тайны всей арифметики и пророчества Валаамова, и сорока двух станов в пустыне?»
«Пятые книги Моисеевы, рекомые Вторый закон, вызнаменають бо светое Евангелие, и что у предних книгах положено ест широце, то сие кратце в собе замыкають».		«А Второзаконие - второй закон и предизображение евангельского закона, - не содержит ли в себе то, что уже писано прежде, - однако так, что из одного старого все становится новым?»
«О сих пяти книгах апостол пишеть, глаголя: «Но во церкви хощу пять словес умом моим глаголати, да иных научу, нежели тьму словес языком» (1 Кор.14:19).		«Вот пятикнижие, те пять слов, которые Апостол хотел «сказать в церкви» (1 Кор.14:19).
«Затым книги светого Иова - зерцало долготерпения; вси слова в нем полны суть розуму. Стихами и гаданием е пишеть и о воскресении тел наших из мертвых наясней пророкуеть».		«Иов - образец терпения - каких тайн не объемлет в своей речи? ... Каждое слово в его речи многозначительно. Упомяну об одном, о воскресении тел. Иов пророчествует так ясно и вместе с тем сдержанно, как никто другой...»
«На конци Бивлии - Апокалипсия или Возъявления, книга светого Иоана положена есть; колико слов имуще, толико тайн в собе замыкающе».		«Апокалипсис Иоанна столько содержит в себе таинств, сколько слов».

 

Здесь же необходимо отметить то, что порядок изданий библейских книг Скориной совпадает с перечислением их в упоминаемом письме блж. Иеронима. Например, после Пятикнижия Моисея издатель помещает книгу Иова, а после Четвероевангелия «Послания апостола Павла, за ними уже Деяния Апостольския и наконец Соборныя послания и Апокалипсис»^[68]. Однако, издавая Апостол в Вильне, Скорина «отступил от этого порядка и принял порядок церковнославянскаго Апостола: на первом месте Деяния Апостольския, за ними Соборныя послания и, наконец, Послания апостола Павла»^[69].

Некоторое сходство комментариев из этого письма встречаются потом в двух Предисловиях Скорины к книгам Иисуса Навина и Руфи.
 

Франциск Скорина Предисловие к кн.: Иисуса Навин и Руфь		Блж. Иероним Стридонский Письмо к Павлину
«Прото ж яко по имени подобен был Исус, сын Навин, Исусу, Сыну Божию, так же и образ его на собе понесе».		«Перехожу к Иисусу Навину, который был прообразом Господа не только делами, но и именем...»
«Сия ест Руф, в ней же наполнися Исаино пророчество, глаголющее: «Выпусти ангеца, Господи, владыку земли из скалы пустыни к горе дщеры Сионя» (Ис.16:1).		«Руфь Моавитянка исполняет пророчество Исайи: «Посылайте агнцев владетелю земли из Селы в пустыне на гору дочери Сиона» (Ис.16:1).

Но есть также и различие. В Предисловии к книге Бытие Скорина дал интересное замечание: «Потреба теж ведати, иже со всих книг Ветхаго закону сие книги Бытья, и початок и конец книг Езехииля-пророка, а Песни песнем Саломона-царя - суть ко зрозумению. Прото ж и евреи людем младым пред тридесетма леты не давали их чести для великих тайн, еже замыкають в собе книги сие, понеже суть над розум людскый». Напротив, блж. Иероним Стридонский в своем письме к Павлину писал что «всего яснее написана книга Бытия», а в предисловии к книге пророка Иезекииля он пишет, что «по глубокому духовному смыслу книги Песнь Песней, требующей полнаго разума и внимания при чтении, еще древние иудеи позволяли читать сию книгу только мужам достигшим 30-летняго возраста, то есть возраста священническаго служения и полнаго умственнаго совершеннолетия»^[70]. Поскольку Скорина пользовался еще трудами средневекового теолога Николая де Лиры^[71], задачей которого было дать «полный буквальный комментарий к полному тексту Библии, включая предисловия Иеронима к каждой книге»^[72], то это различие следует как мнение другого толкователя Библии, либо как собственное мнение издателя.

Несколько странный вывод из вышеприведенных слов Скорины делает С.А. Подокшин: «Библейская мудрость, полагал мыслитель, проявляется в двоякой форме: доступной лишь для избранных и посвященных, т.е. эзотерической, и доступной для всех без исключения людей, т.е. экзотерической. К числу эзотерических библейских книг Скорина относил книги Бытия, начало и конец книги пророка Иезекииля и Песнь Песней, которые по мнению мыслителя, «суть трудны ко зразумению». У древних евреев, замечает мыслитель, их было запрещено читать до тридцатилетнего возраста»^[73]. Если следовать логике исследователя, то выйдет что каждый достигший тридцатилетнего возраста становится избранным и посвященным, а такое суждение противоречит понятию избранности.

Как видим, Ф. Скорина в своих комментариях не отклоняется от христианского понимания Бога Троицы с присущими Ему Божественными свойствами. Называет Бога так, как говорит о Нем Церковь. Он собственно не развивает учение о Боге, лишь говоря о божественных свойствах по ходу толкования или просто пересказа библейской истории. Высказывания Скорины о Боге кратки и сжаты, но полны чувства веры и благоговения. Это явно ощущается при чтении его Предисловий и Послесловий, где издатель всякий раз говорит, что его труд завершен с Божией помощью.

 

 

УЧЕНИЕ О СПАСЕНИИ В ПРЕДИСЛОВИЯХ Ф. СКОРИНЫ

 

Бог, сотворив человека, предвидел его грехопадение. По прошествии некоторого времени, рассуждает Ф.Скорина, «Бог Отец Небесный послал Исуса, Сына Своего, на спасение людем грешным» (Пред. к Нав.). Бог Слово, Второе Лицо Святой Троицы, «Господь Исус Христос нашего ради спасения народитися изволил» (Пред. к Руфь), - пишет Скорина, - «из Пречистое Девици Марии» (Пред. к 1 Цар.) «благоволением Отца, Своим хотением и споспешеством Святого Духа»^[74]. Второе видение царю Навуходоносору, где он видел ангела, подобного Сыну Божию, в печи горящей огнем, с тремя отроками, хвалящими Бога означало «нарожение Христово и принятие на ся плоти человеческое богоявление на Иордани, збавляющее нас от огня вечного» (Пред. к Дан.). Христос ничего так не хочет, как нашего спасения, для этого Он и пришел в мир, и пострадал и умер^[75].

«Прежде всего, нам нужно знать, - говорит известный христианский мыслитель Ориген, - что во Христе иное дело - природа Его Божества, потому что Он есть единородный Сын Божий; и иное дело - человеческая природа, которую Он воспринял в последнее время согласно домостроительству»^[76]. Христа называют различными именами, смотря по обстоятельствам. «Так, - продолжает Ориген, - Он называется Премудростью, как это мы встречаем в словах Соломона: «Господь созда Мя начало путей Своих в дела Своя прежде, чем что-либо совершил, прежде век основа Мя. В начале, прежде неже землю сотворити, и прежде неже бездны соделати, прежде неже произыти источником вод, прежде неже горам водрузитися, прежде же всех холмов рождает Мя» (Притч. 8:22-25). Рассказывая о книге Премудрости Соломона, Ф. Скорина говорит, что она так называется «понеже пишет в ней о Премудрости вечной, еже ест Слово Божие Избавитель наш Исус Христос» (Пред. к Прем.).

Господь Бог «принял человечество от Пречистое Богородици Марии» (Пред. к Притч.). Свт. Тихон Задонский восклицает: «Дух Невещественный, плотью одушевленной и нам подобно одевшийся, прежде веков от Отца, Бог от Бога, Свет от Света нетленно воссиявший, от Девы Неискусобрачной и Пресвятой родиться изволил, и Ее Матерью называть, и Ее Сыном называться - о чудо из чудес!»^[77] Таким образом, совершенный по естеству Бог стал совершенным по естеству человеком, не изменился в естестве, не образно воплотился, но соединился «неслиянно, неизменно и нераздельно» с плотью не прелагая Своего Божественного естества в сущность плоти, ни сущности Своей плоти в Божественное естество, и из двух естеств не произошло одного сложного естества^[78]. «Мы говорим, - пишет св. Иоанн Дамаскин, - что в Нем соединены два совершенные естества - Божеское и человеческое»^[79]. Ф. Скорина также указывает на это различие при толковании ветхозаветных образов. «Жезл пак Моисеев, иже обращашеся во змию, знаменовал Божество со человечеством - два естества во едином Христе совокуплена» (Пред. к Исх.). Так же по объяснению св. Кирилла Александрийского«чудо Моисея с жезлом брошенным на землю и превращенным в змия прообразовало сошествие Сына Божия на землю для поднятия лежащаго на земле рода человеческаго... Итак, жезл перешел в змия, потому что Единородный соделался человеком...»^[80]. «Жертва пак горлиц и голубят два естества во Христе знаменовала: Божество и человечество, понеже Бога со человеки сниде смирити. Един убо Бог, и единачь Богу и человеком - человек Христос Иисус, давый себе избавление за всех» (Пред. к Лев.). По толкованию того же св. отца «Два птичища чиста были прообразом Христа, ибо птица есть существо, летающее по воздуху. Еммануил же сошел к нам свыше и с небес (Ин. 3:13,31) и, будучи по естеству Богом, воспринял плоть от Пресвятой Девы и неизреченно и непостижимо слагается как бы из двух, т.е. природы высочайшей и человеческой; однако Господь Иисус Христос един. Итак слово это созерцает соединение двух (естеств) во едино»^[81]. Св. Максим Исповедник пишет: «Говоря о Божественном, неизреченном, превышающем всякий ум и понятие, Воплощении одного из Лиц Святой Троицы - Бога Слова, Господа нашего Иисуса Христа, исповедуем в Нем хотя и два естества - Божеское и человеческое, сошедшиеся между собою и ипостасно соединившиеся, но одну Ипостась - сложную, составившуюся из двух естеств»^[82].

Таким образом, Ипостась Бога Слова воплотилась, приняв от Девы плоть. Прежде бывшая простой, стала сложной, состоящей из двух совершенных естеств: Божества и человечества. Эта Ипостась имеет в себе как отличительное свойство Божественного Сыновства Бога Слова, по которому отличается от Отца и Духа, так и отличительные свойства плоти, по которым отличается от Богородицы и прочих людей. Она имеет в себе и те свойства Божественного естества, по которым соединена с Отцом и Духом, и те признаки человеческого естества, по которым соединена с Божией Матерью и с нами. А отличается от Отца и Духа, так и от Матери и от нас тем, что «одно и то же Слово есть вместе Бог и человек»^[83]. Пророк Даниил проповедовал не только: «о воплощении Слова Превечного Бога из Пречистое Девы, о постраднии и о смерти Христове, о избавлении нашем от гневу Божия и от моци диавльское, о антихристе и о прельщении его, о воскресении из мертвых, о страшном суде Божием, о погибели грешных, о Царстве Вечном Сына Божия со избранными своими, - пишет Скорина, - но часы и времена пописал, под которими имелся Христос народити и за грехи наша убит быти, Бог и человек, Бога со человеки злучтити, и яко иудеи имелися Его пред Пилатом запрети; прото ж пришло ест на них опустение вечное» (Пред. к Дан.). Объяснение Скориной всех десяти видений Даниила основаны большей частью на комментариях Николая де Лира^[84]. В Великую Субботу в каноне Утрени (песнь 6, троп. 1) читаем: «Биен был еси, но не разделился еси Слове, еяже причастился еси плоти: аще бо и разорися Твой храм во время страсти, но и тако един бе состав Божества и плоти Твоея. Во обоих бо един еси Сын, Слово Божие, Бог и человек»^[85].

Родившая Его Дева Мария и в Рождестве, и после Рождества, осталась Девой. Ф. Скорина предлагает интересный образ: «Купина неопалимая, в ней же явися Бог Моисееви, иже куст зеленый горяше, а не изгоряше, ясне знаменовала зачатие без семени Сына Божия. Он же проиде утробу Пречистое Девици, яко солнце скло, не порушаючи замков панества ея» (Пред. к Исх.). «Сим, - пишет свт. Григорий Нисский, - научаемся таинству, явленному в Деве, от которой в рождении возсиявший человеческой жизни свет Божества сохранил воспламененную купину несгараемою, так что и по рождении не увял стебль девства»^[86]. Одним из ответов блж. Феодорита Кирского на вопрос, что изображается тем, что купина горит и не сгорает, был: изображается то, что «Единородный, вочеловечившись и вселившись в девическую утробу, сохранит девство неприкосновенным»^[87]. Православная Церковь поет: «Прейде сень законная, благодати пришедши: якоже бо купина не сгараше опаляема, тако Дева родила еси и Дева пребыла еси. Вместо столпа огненнаго, праведное возсия солнце: вместо Моисеа, Христос, спасение душ наших»^[88].

Господь воплотился без семени наитием Св. Духа от Девы. Вот как понимает Скорина первое видение царя Навуходоносора - «камень без руку отсечеся от скалы и порази образ и сотре и во прах, сам же возрасте велик и наполни весь свет. Сие знаменовало зачатие нашего Спасителя Исус Христа без семени от непорушеное Девици Марии, стирающее силу диаволскую и наполняющее всю вселенную Светым своим Евангелием, его же Царство вечно ест» (Пред. к Дан.). Свт. Иоанн Златоуст: «Камень не руками отторженный от горы есть Христос, потому что Христос родился от Девы без семени мужа»^[89]. То же понимание видения пророка Даниилу мы находим у Оригена во второй беседе на Песнь Песней: «Камень оторвался с горы без содействия рук»^[90] (Дан. 2:34) означают пришествие во плоти нашего Спасителя — ибо не вся гора снизошла на землю, и не могла человеческая немощь вместить в себя величие целой горы, но камень с горы, «камень преткновения»^[91] (1 Пет. 2:7), «petra scandali»^[92] снисходит в мир»^[93]. Еще раз подчеркивая Приснодевство Марии, Скорина пишет, что Христос родился от «непорушенное панны Марии» (Пред. к Нав.). Свт. Лев Великий: «Он зачался от Святого Духа во чреве Девы Марии, Которая как зачало Его, пребыв Девою, так и родила без нарушения Своего девства»^[94].

Грехопадение человека обрекло его на вечные страдания в аду. Ибо нет человека, который не грешил бы (3 Цар. 8:46). Своими силами, страданиями человек не мог себя исцелить. Нужна была богочеловеческая жертва, чтобы человек опять стал подобным Богу. Цель Воплощения Слова Божия раскрывает св. Игнатий Антиохийский в следующих словах: «Он (Иисус Христос) все претерпел ради нас, чтобы мы спаслись, и пострадал истинно, как истинно воскресил Себя, и наконец явится во славе судить живых и мертвых; Он единственный врач (для заблуждающихся) и без Него мы не имеем истинной жизни; Он - дверь к Отцу, которою входят Авраам, Исаак, и Иаков, пророки и апостолы и Церковь»^[95]. Скорина, обращаясь к историческому рабству евреев в Египте, придает ему следующий духовный смысл: «Что знаменовала ест неволя телесная сынов израилевых во Египте? Не нашу ли неволю душную? Вси бо светии отци пред Воплощением Слова Божия схожаху во ад, яко патриарха Яков сам о собе светчит, глаголя: «Сниду ко сыну своему, сетуя, во ад» (Быт. 37:35); ведяше убо светый отец, иже не мощно ест кому внити до раю, дондеже Христос пламенное оружие, стрегуще входу райскаго, крестом своим отвалит. Египет же по рускыи сказуется - темности, а с тых нас выведе Сын Божий» (Пред. к Исх.). Свт. Кирилл Иерусалимский в своих Тайноводственных поучениях говорит: «Молю тебя прейти от сих вещей древних к новым, от прообразования к истине. Там Моисей, по повелению Божию, в Египет пришедший: здесь Христос, от Отца в мир посылаемый. Там Пророк, да изведет из Египта народ угнетаемый: здесь Христос, да избавит человеков, грехом отягощаемых в миpе. Тамо кровь Агнца отвратила губителя: здесь кровь Агнца пречистого (1 Пет. 1:19) Иисуса Христа, соделалась прогнанием бесов»^[96].

Агнец, которого евреи закали в воспоминание исхода из Египта «явне невинную муку Господа нашего знаменовал, - пишет Скорина, - пророку о Христе глаголющу: «Аз же, яко агнец тихий, на заколение веден бых». Теже во Евангелии пишет: «Кость не сокрушится от него» (Ин. 19.36) (Иер. 11:19) (Пред. к Иcх.). В «Разговоре с Трифоном иудеем» св. Иустин Мученик говорит, что «агнец, котораго велено было изжарить всего, был символом страдания крестнаго, которым имел пострадать Христос, ибо когда жарят ягненка, то его располагают на подобие фигуры креста: один вертел проходит чрез него прямо от нижних оконечностей к голове, а второй поперег плечных лопаток, на котором держатся передния ноги ягненка»^[97]. Также понимают это место и другие св. отцы. «Иудеям предписано было: «кости не сокрушите от него». Это исполнилось на кресте, - говорит св. Иаков Низибийский, - когда Спасителю «не пребили голений»^[98]. Свт. Григорий Богослов по этому случаю замечает: «Кости Иисуса не сокрушены в историческом смысле, хотя распинатели и желали ускорить смерть по причине субботы»^[99].

Закон о жертвах, данный иудеям, был прообразом страданий Христовых: «Аще ли пак кто воспросит от вас: почто ж Господь Бог установил жертвы приносити и над ними грехи исповедати и кровию их кропитися, внегда невозможно ею очиститися, яко же прежде апостолом речено ест, на тое сице отвещаете - тые вси жертвы и приношения потребны беша на знамя убо и на притчу приидущего времени; в нем же Спаситель наш Исус Христос кровию Своею невинною вины наше пред Богом Отцем очистил» (Пред. Левит). А ветхозаветные жертвы были следующие: всесожжения, мирная, за грех, за очищение. «Вси бо тые жертвы во едином Христе наполнилися и Его единаго знаменовали, яко жертва тельца претяжкою муку его объявляла царю Давыду, вопиющу: «Ископаша руце мое и нозе мои, и сочтоша вся кости моя. Тии же смотреша и презреша мя, разделиша собе ризы моя, и о одежи моей меташа жребия (Пс. 21:17-19)» (Пред. к Лев.), - читаем у Скорины. В жертве за грех св. Кирилл Александрийский видит образ Христа: «Закон предвозвестил, что во Христе, и только в Нем одном, оправданы будут чрез веру держимые грехами, ибо Он наподобие тельца за нас закалается пред дверями священной Божественной скинии, дабы нам открыть вход внутрь»^[100].

Так же Скорина, как и ап. Павел, именует Христа, Сына Божия, первосвященником, который «Сам Себе единова на Кресте за всех Богу Отцу принесе и кровию своею очисти все грехы, по чину Мелхиседекову воступив на небеса, бысть ерей о нас вовеки, нежели Аарон и инии первосвещенници» (Пред. к Евр.). Свт. Кирилл Александрийский указывает, что «Мелхиседек есть образ священства Христова»^[101]. А св. Епифаний Кипрский, продолжая эту мысль, говорит, что Христос «священствует пред Отцем, прияв человеческое смешение, чтобы стать за нас священником по чину Мелхисдекову (Евр. 6:20), т.е. по такому чину, который не имеет преемства, принести Самого Себя на крест, чтобы разрушить всякую жертву Ветхаго Завета, и в то же время священнодействуя совершеннейшую и живую жертву за весь мир...»^[102]

На Кресте, совершено спасение человека. Он стал символом христианства, победы жизни над смертью, духовным оружием: «Крест Твой Господи, орудие на диавола дал еси нам»^[103], - воспевает Православная Церковь. «Те, кто с верой и любовью поклоняются Кресту, знают присущую ему силу и пользуются ею для победы над диаволом»^[104], - писал свт. Иоанн Златоуст. Видение о пишущей руке царю Валтасару, - читаем у Скорины, - что он лишится царства, «знаменовало отнятие всея моци бесовское написом и знамением Животворящего Креста, еже наполнися часу роспятия нашего Откупителя» (Пред. к Дан.). А видение о пребывании Даниила во рве львином и избавление из него «знаменовало положение во гробе Господне и Воскресение Его» (Пред. к Дан.).

Воскресение из мертвых занимает центральное место в домостроительстве нашего спасения: «Великая тайна о Бозе в Троице Едином и о воплощении Господа нашего Иисуса Христа, и о вмучении Его невинном и о воскресении из мертвых» (Пред. к Пс.).

Спаситель обещал всем верующим в Него, и исполняющим заповеди Его, Царство Божие. Так же, как в Ветхом Завете, Бог дал землю обетованную иудейскому народу. Подготавливая к чтению Книги Иисуса Навина, Скорина вначале приводит буквальный смысл Книги, а затем аллегорический. Таким же методом пользуется Николай де Лир. По мнению П.В. Владимирова^[105], источником для «этого предисловия Скорины, несомненно, послужило большое письмо Иеронима к Дардану «О земле обетованной»^[106]. Это совершенно верно, хотя сходство сразу неявно. Белорусский автор Предисловия переложил его по-иному, сохранив прежний смысл. Это говорит о желании Скорины следовать святоотеческому толкованию библейского текста.

 

Франциск Скорина Пред. к Нав.		Блж. Иероним Стридонский Письмо к Дардану. О земле обетованной
«О ней же царь Давыд глаголет: «Верую видети добрая Господьня в земли живых (Пс. 26:13)».		«... о которой и Давид в псалме говорит: «верую видети благая Господня на земли живых (Пс. 26:13)...»
«Тако бо и сам Спаситель рече к пытавшимся от него о воскресении  из мертвых: «Аз есм Бог Авраамов, Бог Исааков, Бог Ияковов, Бог несть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22, 32)».		«Итак, земля иудейская, которая была в его владении, не есть земля живых, т.е. Авраама, Исаака и Иакова, о которых Господь при вопросе о воскресении говорит: несть Бог мертвых, но Бог живых (Матф. 22, 32)».
«О земли же мертвых Езикиель-пророк глаголет: «Душа, еже на земли согрешит, тая умреть» (Иез. 18, 4). И Давыд во псалмех поет: «Не мертвыи восхвалят тя, Господи, ни вси низхдящие во ад, но мы, живые, благословим Господа отныне и до века» (Пс. 113, 25-26).		«О земле же и стране мертвых Иезекииль говорит: «душа, яже согрешит, та умрет (Из. 18,4), и еще: не мертвии восхвалят тя, Господи, но мы живии (Пс. 113, 17 и 18), которые и при воскресении встретят Господа Спасителя...»

 

Но не только письмо блж. Иеронима было источником для составления Предисловия. По-видимому, комментатор пользовался толкованием книги Книги Иисуса Навина блж. Феодорита Кирского, потому, как и он во всех действиях Иисуса Навина видит образ Иисуса Христа, так и Скорина, передав буквальный смысл книги, переходит к прообразовательному изъяснению: «Яко по имени подобен был Исус, сын Навин, Исусу, Сыну Божию, так же и образ Его на собе понесе. Вся бо, еже прежде писана быша к нашему навчению, написана суть» (Пред. к Нав.). О том же говорит блж. Феодорит: «Всепремудрый Павел научил нас, что Ветхий Завет был образом Нового. Ибо говорит: сия образы прилучахуся онем; пиана же быша в научение наше, в нихже концы век достигоша (1 Кор. 10: 11). ...  и здесь под Моисеем разуметь должно закон, а под Иисусом - соименного ему Спасителя»^[107].

Приведем несколько параллельных цитат, содержащих похожие мысли.

 

Франциск Скорина Пред. к Нав.		Блж. Феодорит Кирский Толкование на Книгу Иисуса Навина
«Яко бо Исус, сын Навин, увел ест людей израилевых в землю обетованную, тако Исус, Сын Божий, уведе верующих в Него в Царство Небесное, еже есть Земля живых».		«Посему как по истории, когда скончался Моисей, Иисус ввел народ в Обетованную землю, так по кончине закона явившийся нам Иисус отверз благочестивым людям Небесное Царствие».
«Той Исус Навин обреза  сыны Израилевы ножми каменными. Господь же наш Исус Христос, иже есть камень угольный, обреза серца наша словы своими святыми...»		«Сверх того, каменные ножи прообразуют наше обрезание, потому что Владыка Христос есть камень. ...А спасительное Его учение производит в нас духовное обрезание».
«Той трубами Ерихон разори, а Сын Божий еувангелистами вселенную просвети».		«Так же двенадцать мужей и такое же число камней (Нав. 4:2-3) прообразовали божественный лик апостолов, потому что они и домостроители, и основания».

 

На этой земле «Спаситель наш Иисус Христос, Сын Бога Живаго, пострадати восхоте за нас грешных и кровь свою пресвятую вылил и землю тую освятил, прото ж называется Святая Земля» (Пред. к Нав.).

Свт. Иоанн Златоуст, в толковании послания к Евреям, также считает что Иисус Навин «был подобием и прообразом истиннаго Спасителя нашего Христа еще в том отношении, что «как он провел народ израильский чрез Иордан из пустыни в землю обетованную, так и Спаситель наш провел нас чрез святое и спасительное крещение из пустыни неведения и идолослужения в горний Иерусалим, где уготованы обители истиннаго покоя, где безмятежная и мирная жизнь»^[108]. Как Иисусу, сыну Навина, расступились воды Иордана, пишет Скорина, «тако и Спасителю нашему Иисусу, Сыну Божию, егда крестяшеся в том же Иордани, и се отверзошеся ему небеса, и виде Дух Божий исходящ, яко голубь, и грядущь нань... И ту крещением святым воведе нас в Царство Небесное...» (Пред. к Нав.). Во втором каноне Богоявлению в седьмой песни поется: «Раздельшуся Иордану древле, по суху преходят людие Израильстии, Тебе державнейшаго содержаща тварь некоснительне ныне в водах написующии, к нетленней и полезней стези»^[109].

Распятие Сына Божия сопровождалось астрономическими явлениями: затмением солнца и землетрясением, которые напоминали евреям, что подобное в их истории уже случалось. «Когда Пророк (т.е. Иисус Навин) сражался, - пишет блж. Феодорит Кирский, - солнце стало; и когда Спаситель наш разрушил смертию смерть, удержало солнце лучи свои, и в полдень наполнила вселенную тма»^[110]. У Скорины: «Тому солнце ста на едином месте, тое ж часу роспятия Христова над посполитый бег жалость невинное муки своего Створителя показа» (Пред. к Нав.). Также наша Церковь поет: «Да станет, вопияше Иисус, луна же и солнце, еже на крест прописуяй пострадавшаго Владыку плотию, светилом помрачение. Имже тмы начала лукавая посрамлена быша»^[111]. Вообще надо заметить, что в Предисловии к книге Иисуса Навина Ф. Скорина смело и часто пользуется метафорами, наполняя мессианским смыслом те или иные действия израильского воеводы.

Образ новозаветной Церкви Скорина видит в ветхозаветной скинии: «Храм Сведения со всеми сосуды его Церковь Христову нерукотворенную преобразовал» (Пред. к Исх.). Св. Иаков Низибийский в скинии видит образ тела Христова, потому как Он Сам говорил иудеям: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 3:19)^[112]. По мнению св. Григория Нисского, скиния преобразовала Иисуса Христа, как Богочеловека^[113]. По церковным песнопениям, скиния, с ее принадлежностями, является прообразом Божией Матери (глас 3, нед., кан. на утр. 1, троп. 3): «Скиниа святая, и пространнейши небес, яко Иже во всей твари невместимаго Слова Божия приемши, едина явилася еси Приснодево»^[114].

О смирении и любви Божией к роду человеческому повествует книга Песнь Песней. Скорина пишет: «Из сея убо песни Саломоновы ясне можемы поразумети превиликую и неизреченную милость и любовь Божию, еже имеаше к нам грешным, понеже не погордел ест сступити на землю с превышнего престола Своего» (Пред. к Песн.). Во второй беседе на книгу Песнь Песней Ориген говорит о смирении Христовом: «Мы ничтожны - и Он «уничижил Себя Самого, приняв образ раба»^[115]. Свт. Тихон Задонский в своих поучениях восклицает: «Царь Небесный на землю сошел. Бог нам, людям, уподобился, с нами на земле жил, с нами и ради нас смирился»^[116].

Далее, на примере любви жениха к невесте в книге Песнь Песней, Скорина предлагает такое понимание единства Христа и Церкви: «Яко любовник ко любой своей, или яко жених к невесте своей, тако и Христос ко Церкви своей сниде, внегда воплощение принял ест ис Пречистое Девици, Матери Своея, Марии. И яко жених со дружиною своею, тако Сын Божий со апостолы своими брак духовный с Церковию и со избранными ея... деяше... Сий же брак свершися во время распятия Господа нашего Исуса Христа, внегда на кресте висяй и рече: «свершишася», там убо венчался ест с Церковию Своею, и потом предал ест духа Своего в руце Богу, Отцу Своему» (Пред. к Песн.). Далее имеется некоторое сходство с Первой беседой на Песнь Песней Оригена^[117], которую приводил в своем предисловии и блж. Иероним.

 

Франциск Скорина Предисловие к книге Песнь Песней		Ориген Первая беседа на Песнь Песней
«Яко же на браку бывают разноличьные твари: первая ест жених, вторая - невеста, третии суть друзи жениховы, а четъвертыи - дружина невестина, тако же и во книзе сей четыри гласы червленым писмом, вкупе размолвяющие, написаны суть».		«Я, кажется, различаю между ними четыре рода лиц: жениха и невесту, с невестою общество девиц-подруг, с женихом общество товарищей».
«Глас Христов, он же ест жених; глас Церкви Христовы, еже невеста ест...»		«Под женихом разумей Христа, под невестою без пятна и порока - Церковь...».

 

 

Далее обнаруживается небольшое различие между пониманием друзей жениха и подруг невесты. Под друзьями жениха Ориген видит «тех, кои достигли в мужа совершенного», а под подругами невесты - несовершенных, но «в некоторой только мере получившими спасение». Скорина же под первыми видит апостолов, под вторыми «детей Церкви Христовы». Приведем еще одно сравнение комментатора: «Яко бо Евга, мати всех людей, с кости спящего во раи Адама сотворена ест, тако и Церков Христова, мати всех хрестиан, з боку висящего не Кресте Сына Божия совершена ест. И яко от тое первое матери бытность плоти и крови родящеся приахом, тако и от Церкви Христовы веру, ласки и силы крещающеся приимуем» (Пред. к Песн.).

Подчеркивая мессианский смысл книги Песнь Песней, Ф. Скорина понимает, что в ней Соломон пророчествовал «прежде нарожения Сына Божия о любви Спасителеве, ю же имеаше к Церкви своей и ко избранным ея под приповестию жених и с своею невестою о любви розмовляющих, даючи нам науку, иже хотим ли мы Божию ласку имети, мусимы Господа Бога напред и своего ближнего верне миловати» (Пред. к Песн.).

В Церкви совершаются таинства, через которые подается спасительная благодать Божия. Обязательным для христианина является причащение св. Тела и Крови Господа. Господь говорил о Себе, как о хлебе жизни (Ин. 6:35), сходящем с неба, дающим жизнь миру, приводя на память евреям манну небесную. На этих евангельских словах такие свв. отцы, как Василий Великий, Киприан Карфагенский, Епифаний Кипрский, Иаков Низибийский и Иоанн Златоуст, развивали учение о Св. Причащении. Например, свт. Иоанн Златоуст: «мы получили вместо манны тело Господне», блж. Феодорит Кирский: «ветхозаветное было образом новозаветного... манна - божественной пищи»^[118]. Об изведении воды из скалы в Хориве, он же замечает, что этот камень «назван Христом (1 Кор. 10:2-4), как соделавшийся образом Владыки Христа, а вода из камня была образом спасительной крови»^[119]. О воде, изведенной из камня, как об образе Крови Христовой, то же пишет и св. Иаков Низибийский: «Для иудеев Моисей извел воду из камня, а для нас Спаситель источил живоносную воду из Своего чрева»^[120]. В Пасхальном каноне (ирмос 3-й песни) придается особый смысл этому чуду: «Приидите пиво пием новое, не от камене неплодна чудодеемое, но от нетления источник из гроба одождивша Христа, в Немже утверждается»^[121]. Для Скорины эти образы означают то же самое: «Манна же з небеси и вода от тверда каменя, даная евреем во пустыни, святость тела Христова, нам ко душному спасению зоставленая на земли, знаменовала...» (Пред. к Исх.).

Чтобы Таинства Церкви могли принести человеку пользу и служили для его восстановления, со стороны человека требуются вера и добрые дела. Свт. Иоанн Златоуст учит: «Как дело без веры не принимается, потому что многие делают добро ради славы и по естественному расположению, так и вера без дел мертва (Иак. 2:20); итак, покажите мне веру от дел ваших»^[122]. Видение пророку Даниилу Бодрствующего и Святого (Дан. 4:10), говорящего срубить дерево, как толкует Скорина, «знаменовало слова Господня, яко сущи на земли научал нас добрым делом, глаголя: «Всяко древо, иже не творит плода добра, посекают и во огнь вметают», «яко бо тело без духа мертво ест, тако ж и вера без дел мертва ест», прото ж к вере Христове потребна суть добрая дела» (Пред. к Дан.). В четвертом Огласительном поучении свт. Кирилл Иерусалимский объясняет: «Образ Богопочтения заключается в следующих двух вещах: в точном познании догматов благочестия и в добрых делах. Догматы без добрых дел не благоприятны Богу; не принимает Он и дел, если они основаны не на догматах благочестия. - Ибо, что пользы знать хорошо учение о Боге и постыдно любодействовать? С другой стороны, что пользы быть воздержным, как должно, и нечестиво богохульствовать? Поэтому познание догматов и бодрствование души есть величайшее приобретение»^[123]. Значение нравственной жизни для спасения, а не только формальную принадлежность к Церкви, Скорина передает в таких словах: «Сего ради и мы, возваныи к таковой достойности, житие свое во страсе Божием и во друголюбии сконачаем, ведущи сее, яко хрестианство наше не толико именем и крещением, но братолюбием и незлобием совершается» (пред. к 1 Петр.).

Значение жизни по Евангелию, дары, которые приобретает человек, понуждающий себя к исполнению заповедей Господа, Скорина описывает так: «Спаситель Исус Христос обецует, полнящим закон новый, Светое Евангелие, отпущение грехов, ласку Божию, дары Духа Святого, живот вечный, Царство Небесное» (Пред. к Втор.). Блаженное состояние единения человека с Богом, комментатор еще раз сравнивает с самым сильным ощущением, переживаемым человеком на земле, позволяющим в малой степени оценить дар вечной жизни – любви жениха и невесты и радости от общения с друг с другом: «Естъ ли же в ласце милостиваго Бога доконаем сего суетнаго жития, како имать душа наша радоватися з Господем Богом в Царствии Небесном, даючи нам приклад о любовнику и с своею любою, глаголя: «Поцалуй мя поцалованием уст своих!» (Пред. к Притч.).

Прежде всего отметим, что Скорина придает большое значение мессианскому толкованию ветхозаветных книг. Особенно хорошо это видно на примере Книге Иисуса Навина. Как можно было убедиться, он не отходит от традиционного святоотеческого толкования. Ничего кардинально нового он не вносит, как старается убедить С.А. Подокшин, утверждая, что «для Скорины как мыслителя характерна попытка гуманистической интерпретации Священного писания»^[124]. Более того, обнаруживается согласие мыслей Скорины с богослужебными православными песнопениями. Это совпадение говорит о том, что белорусский первопечатник использовал их при составлении Предисловий или же слышал в детстве в православном храме. Согласие основано и на едином понимании святыми отцами основных христианских догматов: Воплощение Бога Слова от Пречистой Девы Марии, Приснодевство Богоматери, святость и действенность св. Тела и Крови Господних, необходимость деятельной жизни по Евангелию, вера в Царство Божие и т.п. Другими словами, Франциск Скорина говорит о необходимости знания  христианских истин в деле спасения, а также правильного их понимания. При это он мало пишет, что наряду со знанием должна быть деятельная благочестивая жизнь. Он выступает в роли своеобразного учителя догматики, желающего раскрыть через ветхозаветные образы христианские истины.
 

СКОРИНА О СВЯЩЕННОМ ПИСАНИИ

 

Предисловие к своей первой напечатанной книге Ф. Скорина начинает словами ап. Павла: «Всяко писание Богом водъхненое полезно ест ко учению и ко обличению, исправлению и ко наказанию правды. Да совершен будет человек Божий и на всяко дело добро уготован» (2 Тим. 3:15) (Пред. к Пс.). Эти слова могут характеризовать издательскую деятельность Скорины. Другие его высказывания также будут лишний раз подчеркивать учительное значение каждой библейской книги: «яко закон живота вечного людей доступити учит» (пред. к Пс.). Дать возможность поучаться («к научению») в чтении книг Священного Писания всякому читателю, знакомому с грамотой - «людем посполитым» - важная задача издательской деятельности Скорины.

Свт. Григорий Нисский пишет: «Богодухновенное Писание, как называет его божественный апостол (2 Тим. 3:16), есть писание Святаго Духа. Цель его есть польза людей; ибо говорит он всяко писание богодухновенно и полезно есть; эта польза многоразлична и многообразна, как говорит апостол, ко учению, ко обличению, ко исправлению, еже в правде (2 Тим. 3:16)»^[125]. К различной пользе Священного Писания Скорина добавляет: «И сего ради светые писма уставлена суть к нашему навчению, исправлению, духовному и телесному, различными обычаи: едины законом ветхым и новым, другые светыми пророки даны суть нам, иные деянием светых отец, а некие прытъчами премудрых учителей, некоторые теже песнями и псалмы...» (Пред. к Пс.). Изучение Священного Писания свт. Василий Великий почитает христианским долгом, «потому что в них находим мы правила деятельности, и в них жития блаженных мужей, представленныя в письменах, подобно каким-то одушевленным картинам жизни по Богу, предлагаются нам для подражания добрым делам. Поэтому, в чем бы кто ни сознавал себя недостаточным, занимаясь Писанием, в нем, как в общей врачебнице, находит врачевство, пригодное своему недугу»^[126]. О книге Иова Скорина пишет, что ее «всякому человеку потребна чести, понеже ест зерцало жития нашего, лекарство душевное, потеха всем смутным, наболей тым, они же суть в бедах и в немощах положены, надежа истинная востания из мертвых и вечного живота» (Пред. к Иов). Далее имеются интересные слова, характеризующие самого автора как глубоко религиозного человека: «Прото ж я, Францишек, Скоринин сын с Полоцка, в лекарскых науках доктор, знаючи се, иже ест наивышшая мудрость розмышление смерти и познание самого себе...» (там же). С.А. Подокшин считает, что «воскрешая эту сократовскую идею, Скорина вольно или невольно противопоставляет ее господствующему религиозному учению, согласно которому главной задачей человека является богопознание»^[127]. Познание себя в христианском контексте приводит к познанию Бога, и раскрывает смысл воплощения, страданий, крестной смерти в Воскресения Богочеловека Иисуса Христа, и отнюдь не «выражает одну из характернейших черт философии морали эпохи Возрождения»^[128].

В познании своего внутреннего человека, происходит течение всей христианской жизни. Здесь человек открывает в себе грех, немощь, падение. И из этой глубины он молится Богу о его примирении с Ним, даровании добродетели. Познание себя служит познанием и Бога, дарованием божественной благодати, залогом спасения человека. Ибо в какой мере человек познает себя, в такой и начинает смиряться. Свт. Тихон Задонский призывает: «Видим, как смирялся для нас Господь наш. Смиримся и мы, христиане, ради Него и ради себя. Ради Него - так как Ему ничто так не приятно и не любезно, как смирение наше. Ради себя - так как нам ничто так не полезно, как смирение, так как Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (1 Петр. 5:5)»^[129]. Значит, чем более смиряется человек, тем в большей степени он получает благодать к преодолению живущего в нем греха, становится на путь преображения своей души. Вот тут на помощь приходит Священное Писание, в котором изображен ветхий человек во всех проявлениях греха, но также указан и тот образ, свободного от греха, нового Человека в лице Иисуса Христа. По этой причине святые находили великое счастье и удовольствие в изучении Священного Писания.

Среди библейских книг особое употребление получила в церковном и домашнем молитвенном обиходе Псалтирь. Она так часто читается на богослужении, как не читается ни одна из ветхозаветных книг. «Ибо я думаю, - говорит свт. Афанасий Великий, - что в словах сей книги измерена и описана словом вся жизнь человека, все его душевные расположения, все движения его помыслов, и что, сверх изображенного в псалмах, ничего более в человеке не отыщется»^[130]. Свою издательскую деятельность Ф. Скорина начал именно с этой книги. С IV в. Церковь помещала в Псалтири святоотеческие предисловия, например, послание к Маркеллину «Об истолковании псалмов» свт. Афанасия Великого. Есть оно и в наших отечественных изданиях славянской Библии. В первом печатном издании Псалтири с восследованием 1496 г. Джурджа Црноевича и иеромонаха Макария имеется «Беседа на первую часть псалма» свт. Василия Великого. Здесь надо отметить, что Предисловие Скорины к Псалтири сходно с творением святого отца. П.В. Владимиров говорит, что «в некоторых латинских рукописях это предисловие Василия В. приписывается блаженному Августину»^[131]. Начинаются эти два произведения одинаково словами ап. Павла «всяко писание богодухновенно и полезно есть» (2 Тим. 3:6). Е.Л. Немировский в своей книге утверждает, что «на этом сходство кончается»^[132], но далее пишет, что славословие Псалтири есть и у Василия Великого, которое «значительно суше»^[133]. Приведем параллельно похожие места.

 

 

Франциск Скорина Предисловие в Псалтирь		Свт. Василий Великий Беседа на первую часть первого псалма
«Псалом есть щит против бесовскым нощъным мечтанием и страхом, покой денным суетам и роботам, защититель младых и радость, старым потеха и песня, женам набожьная молитва и покраса, детем малым початок всякое доброе наукы, дорослым помножение в науце, мужем моцное утверьжение».		«Псалом - убежище от демонов, вступление под защиту ангелов, оружие в нощных страхованиях, упокоение от дневных трудов, безопасность для младенцев, украшение в цветущем возрасте, утешение старцам, самое приличное убранство для жен. ... Для новопоступающих - приращение ведения, для совершенных - утверждение».
«Псалом ест всея Церькви единый глас, свята украшаеть. Псалом всякую противность, еже ест Бога рад, усмиряеть. Псалом жестокое сердце мякчить и слезы с него, яко бы со источника, изводить. Псалом ест ангельская песнь, духовный темъян, вкупе тело пением веселить, а душу учить».		«Это глас Церкви. Он делает празднества светлыми; он производит печаль яже по Бозе. Ибо псалом и из каменнаго сердца вынуждает слезы. Псалом - занятие ангелов, небесное сожительство, духовный фимиам. Это - мудрое изобретение Учителя, устроившаго, чтобы мы пели и вместе учились полезному. От этого и уроки лучше напечатлеваются в душах».
«И что ест, чего в псалмох не найдешь? Нет ли там величества Божия и хвалы его? Там есть справедливость. Там есть чистота душевная и телесная».		«Чему же не научишься из псалмов? Не познаешь ли отсюда величие мужества, строгость справедливости, честность целомудрия...»
«Там ест надежа востания из мертвых и вечного живота, боязнь страшного суду и вечного огня. Там ест многых скрытых тайн зъявление. Вси тыи речи, яко бы у великом сокровищи, в сей малой Псалтыри найдешь».		«Здесь есть ... надежда воскресения, страх наказания, обетование славы, откровения таинств. Все, как бы в великой и общей сокровищнице, собрано в книге псалмов».

 

В книге Притчей, как замечает Скорина, Соломон «пишет о мудрости, о науце, о добрых обычаех, о заповедех, яко ся имамы справовати и жити на сем свете». Автор говорит, что «притчи или присловья, понеже иными словы всегда иную мудрость и науку знаменуют а иначей ся разумеют, нежели молвены бывают, и болши в собе сокритых таин замыкают, нежели ся словами пишут». Притчи - это изречения мудрых, «как бы загадки, которыя сами по себе представляют одно, но дают разуметь еще нечто другое»^[134]. Скорина советует читать притчи Соломона всякому человеку «мудрому и безумному, богатому и вбогому, младому и старому, наиболей тым, они же хотят имети добрые обычае и познати мудрость и науку, долгота бо дней и лета живота, и мир приложатся им; милосердие и правда не оставят их (ср. Притч. 3:2-3), ест ли же пилне послушают и соблюдут притчи, положенные в сих книгах, яко же сам царь Соломон нижей о том глаголет. Ест бо в сих притчах сокрита мудрость, якобы моць в драгом камени, и яко злато в земли, и ядро у в ореху. Кто ю знайдет, сей знайде милость, и достанет благословения от Господа, и приидет к нему все доброе посполу с нею. Хвала и честь безчисленная моцию ея, она убо ест мати всех добрых речей и учитель всякому доброму умению» (Пред. к Притч). Следующее описание духа мудрости комментатором похоже на описание Премудрости в книге Премудрости Соломона.

 

Франциск Скорина Пред. к Притч.		Прем. 7:22-23
«В ней воистину дух разумности святый, единый, различный, смысленный, скромный, вымовный, движющийся, непоскверненный, истинный, сладкий, чистый, сталый, добротливый и всякую иную имеющий в собе добрую цноту».		«Она есть дух разумный, святый, единородный, многочастный, тонкий, удобоподвижный, светлый, чистый, ясный, невредительный, благолюбивый, скорый, неудержимый…»

 

 

Краткое значение книги Притчи Соломоновых, Ф.Скорина выражает так: «У первых книгах своих, еже словут Притчи, (Соломон – С.К.) пишет о науке людей младых, яко бы отец сына научаючи единаго каждого особно…» (Пред. к  Еккл.) Следовательно, эта книга может служить утешением тем молодым христианам, которые лишены по разным причинам своего родного отца, который бы поучал их житейской мудрости.

В Предисловии к книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, Скорина приводит историю о переводе книг Ветхого Завета с еврейского на греческий для царя Птолемея Филадельфа. И вот какую характеристику дает комментатор этому правителю: «Таковый убо был милосник науки и мудрости, иже болей избрал оставити в науце и в книгах вечную славу и паметь свою, нежели во тленных великих царских сокровищах». Эти же слова теперь можно адресовать самому Скорине, который сделал доступным для многих людей Священного Писание, и составил к нему свои пояснения.

Эту книгу Скорина настоятельно рекомендует читать, потому что «все бо в ней о церковной науце и о нравех добрых пишет. Наболей о мудрости, о страху Господнем, о Слове Божием, о справедливости, о вере, о любви, о надежди, о чистоте, о службе Божией, о долготерпении, о смирении, о милостыни, о крепости, о трезвости, о мерности, о почтивости, о щедроте, о тихости, о друголюбии, о науце закона Божия, о послушании родителей своих, о справовании самого себе, о товаристве добром и злом, о похвале мужей святых, о славе царей праведных, о достойности пророков Божиих и о инших различных многых добрых обычаех и нравех, яко же чтучи в ней знайдеши. И елико крат в ней будеши чести, по кажном чтении новаго нечто научишися, чего ж есь пред тым не умел, вся бо Саломонова и Арестотелева божественная и житейская мудрость в сей книзе краткыми словы замкнена ест» (Пред. к Сир.). С.А. Подокшин утверждает, что «Скорина неоднократно обращается к авторитету Аристотеля»^[135]. В данной работе было выявлено единственное упоминание имени греческого философа, в приведенном выше фрагменте.

Ф. Скорина рассказывает, насколько книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова назидательна, какой широкий круг житейских отношений поднимает. Приводя в пример слова апостола Павла «елика бо прежде писана к нашему научению написана суть» (Рим. 15:4), влагает в уста апостола слова, которые не имеются в его послании: «Сего ради милостивый Бог з различных языков нам прежде писма ест послал, абы есмо чтучи е, Его миловали, Ему служили и в Онь веровали, и к тому совершеные нравы имели и добрые дела чинили» (Пред. к Сир.).

Скорина придает большое значение этой книге: «Сия же книга сама нас добрых обычаев и дел научает более, нежели иные многые книгы, прото ж потребна есть ея всякому человеку чести» (Пред. к Сир.). Он делит ее на две части, так как первая учит человека мудрости и добрым обычаям путем разума, а вторая «приводит нас к святости и к добрым делом путем прикладу, припоминаючи нам жития святых, как, добре поживши на свете, по смерти достали суть вечное славы» (Пред. к Сир.).

В книге Екклесиаст, пишет Скорина, Соломон беседует с людьми среднего возраста, «приводячи им на паметь суету, беду и працу сего света, понеже в розмаитых речах люди на свете покладают мысли и кохания своя: едины в царствах и в пановании, друзии в богатестве и в скарбох, инии в мудрости и в науце, а инии в здравии, в красоте и в крепости телесной, неции же во множестве имения и статку, а неции в роскошном ядении и питии и в любодеянии, инии теже в детех, в приятелех, во слугах и во иных различных многых речах. А тако единый каждый человек имать некоторую речь пред собою, в ней же ся наболей кохает и о ней мыслит» (Пред. к Еккл.). Зная это, продолжает автор, Соломон восклицает: «Суета над суетами и все суетно и утиснение духово (Еккл. 1:2)» (Пред. к Еккл.).

Но если все это суетно и ведет к суете, то зачем же оно существует? И почему оно суетно, если сотворено Богом? На эти вопросы отвечает св. Иоанн Златоуст в двенадцатой беседе на Послания к Ефесянам: ни небо, не земля, ни солнце, ни луна, ни звезды, не наше тело не суетно^[136]. Ибо это вся добра зело. Екклесиаст не это называет суетою, если внимательно читать: «Построил себе домы..., посадил виноградники..., приобрел себе слуг и служанок..., собрал себе серебра и золота... И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои... все суета и томление духа» (Еккл. 2:5-11). В Псалтири сказано: напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то (Пс. 38:7). Безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? – говорится в притче о безумном богаче (Лк. 12:20). Суетой названо, объясняет святитель: «Обилие и избыток золота, толпы невольников шумно бегущих за тобою по площади, гордость и тщеславие, высокомерие и надменность; это суета ибо произошло не от Бога, но составлено людьми»[137]. Некоторые объяснения в этом предисловии имеют связь с толкованием блж. Иеронима на книгу Екклесиаст^[138]. Вот какие мысли находим у этого св. отца: «Не право некоторые думают, что книга Екклесиаст возбуждает к наслаждениям и роскоши; напротив, здесь содержится учение, что не должно стремиться к тому, что тотчас по достижении его нами преходит»[139]. С.А. Подокшин, напротив, бездоказательно утверждает, что в Екклесиасте находится «проповедь земного счастья и наслаждения»^[140]. В своем труде советский ученый показывает свою осведомленность о диссертации П.В. Владимирова, называя ее фундаментальной^[141]. П.В. Владимиров указал на литературу, с которой работал Скорина^[142]. Во многих случаях это толкования блж. Иеронима Стридонского. С.А. Подокшин, похоже, игнорирует этого исследователя, когда пишет, что Скорина «явился основоположником ренессансно-гуманистического направления в отечественной философской и общественно-политической мысли, национальной традиции в истории белорусской культуры. Скорина как мыслитель-гуманист эпохи Возрождения обращается к проблемам человека и общества и пытается дать их решение, отличающееся от традиционно-христианского»^[143]. Очевидно, в советское время иначе нельзя было и писать. Вопреки такой трактовке, Скорина остается верен традиции. Ведь Библия раскрывает множество важнейших истин, необходимых для преуспевания как отдельного индивида, так и общества. Господь, сотворив человека, написал в его сердце нравственный закон. По причине грехопадения, возникла необходимость его снова напомнить человеку. Тогда, пишет Скорина, Бог дал евреям, рукою Моисея, Ветхий закон, а потом нам, христианам, Своими устами Новое благовестие: «Закон Моисеем дан ест, благодать же Господем нашим Исусом Христом (Ин. 1:17). Иные теже писма и права или уставы прежде воплощения Слова Божия из Пречистое Девици Марии Его же преизволением и людскими пилностями пописаны были» (Пред. к 1 Цар.), т.е. другие ветхозаветные тексты были написаны Божиим благоволением и человеческими стараниями. Кроме этого, некоторые цари и мудрые люди своему народу оставили книги, письма, уставы, права, науку или закон (там же). Отметим, что слово «наука» в предисловиях Скорины встречается довольно часто. В этом предисловии комментатор делает очень интересный вывод: «Нам теже хрестианом не суть тыи писма их потребны чести, но толико книги Ветхаго и Новаго закону, иже прилежат к нашему спасению. ... писма нового и ветхого закона, восполок собраная, нарецаются Библиа, еже руским языком зовется Книга, занеже над иные писма святыми отци сия Книга уставлена ест чести» (пред. к 1 Цар.). Как видим, Ф. Скорина, опираясь на суждения святых отцов, придает Библии значение Книги книг, которые служат главной цели человеческой жизни - спасению и наследию Царства Божия в Боге.

Священного Писание, есть Откровение Божие, о Себе, о мире, о человеке и человеческом счастье и радости: «В сей книзе всее прироженое мудрости зачало и конец; Бог Вседержитель познаван бывает. В сей книзе вси законы и права пописаны суть. В сей книзе вси лекарства душевные и телесные зуполне знайдете. Ту навчение филозофии добронравное, яко любити Бога для самого себе и ближнего для Бога, имамы. Ту справа всякого града, еже верою, соединением ласки и згодою посполитое доброе помножено бывает. Ту научение седми наук вызволеных достаточное... Надо все над то мы, хрестиане, ведаючи все науки быти минуще, потребуем речи вечное душного спасения. Чтимы ж уставичне светое Евангелие, а, чтучи е, наследуимы делы нашего избавителя Исуса Христа. А тако с помощию Его внидем в живот вечный и в Царство Небесное, уготованное избранным Божиим» (Пред. ко всей Библии). С.А. Подокшин  указывает что «не для одного спасения предлагает Скорина русским читателям Библию: он предлагает ее, как и в других своих предисловиях и послесловиях, «для научения», и прежде всего для «научения седми наук вызволеных».^[144] Он пропускает слова Скорины о Евангелии как о книге, которую необходимо читать в первую очередь для спасения.

Библейские книги написаны таким образом, что «не толико докторове а люди вченые в них разумеют, но всякий человек простый и посполитый, чтучи их или слухаючи, может поразумети, что ест потребно к душному спасению его» (пред. ко всей Библии). Говоря о важности Священного Писания, Скорина цитирует слова свт. Григория Великого: «Святое писмо все иные науки превышает, понеже егда бывает чтено, под простыми словы замыкает тайну» (Пред. ко всей Библии).

Ф. Скорина ставит Священное Писание выше всех написанных книг, так как оно содержит знание, как всякому человеку сподобиться Царствия Божия. Во вторую очередь он придает ему значение и общеобразовательное, которое сообщает знания необходимые в земной жизни.

 

 

Ф.СКОРИНА И СВЯТООТЕЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

 

Выше неоднократно указывалось на сходство некоторых выражений Ф. Скорины в библейских предисловиях с раннехристианскими произведениями отцов Церкви. «Беседа на первую часть псалма» свт. Василия Великого послужила источником при написании предисловия к Псалтири. В некоторых предисловиях можно найти упоминания о «святом Герасиме, учителе великом» (Пред. к Лев.), т.е. о блж. Иерониме Стридонском - переводчике Библии на латинский язык. Отметим здесь, что Скорина называет Иеронима святым, следуя западной традиции, а Православная Церковь – блаженным. Белорусский первопечатник, говоря о переводчиках библейского текста, называет себя «недостойным последовником их», который с Божией помощью «повинен сый розмножати хвалу Христову» (Пред. к Дан.). Скорина использовал в своих Предисловиях «Письмо к Павлину. Об изучении Священного Писания» блж. Иеронима. Он и сам его упоминает в Предисловии к книге Левит, правда называет письмом «ко Амбросию». Это ошибка: блж. Иероним писал к Павлину, но письмо начинается словами: «Брат Амвросий, доставив мне твои подарки, принес вместе с тем и приятнейшее письмо...»^[145]. Использовал он и другие сочинения блж. Иеронима, в частности: толкование на книгу Екклесиаст, перевод двух Бесед Оригена на книгу Песнь Песней, письмо к Дардану «О земле обетованной», «Книга истолковательная к Фабиоле, о сорока двух станах израильтян в пустыни». При истолковании действий Иисуса Навина издатель пользовался «Толкованием на книгу Иисуса Навина» блж. Феодорита Кирского. В Предисловии ко всей Библии Скорина цитирует Григория Великого, называя его вселенским учителем, что соответствует восточной традиции. В.А. Чемерицкий отмечает, что «Скарына, напэўна, ведаў творчасць выдатных прадстаўнікоў раннехрысціянскай літаратуры Васілія Вялікага (Кесарыйскага), Іаана Златавуста, Грыгорыя Багаслова (Назіянзіна) і іншых «бацькоў царквы»^[146].

Говоря о каноничности книги Иудифь, Скорина замечает: «На Вселенском соборе в Никии святыми отци дозволена нам сия книга Иудиф чести к нашему научению...» Это свидетельствует о признании им авторитета Вселенских Соборов.

Во II-IV веках возобладал аллегорический подход к толкованию Библии. Сторонники этого подхода желали понимать Ветхий Завет по-христиански. Свт. Климент Александрийский считал, что существует пять смыслов в Писании: исторический, вероучительный, пророческий, философский и мистический. Видным последователем Климента был Ориген. Для него Священное Писание – одна развернутая аллегория, в которой каждая деталь символична. Он полагал, что, как человек состоит из трех частей, – тела, души и духа – точно так же и Писание имеет три смысла. На практике Ориген обычно пренебрегал буквальным смыслом, редко ссылался на нравственный смысл и постоянно использовал аллегорию, так как, по его мнению, только аллегория передает истинное знание. Выдающимся богословом своей эпохи был блж. Августин. В его сочинениях выработан ряд правил изучения Писания: толкователь должен обладать искренней христианской верой; особое внимание нужно уделять буквальному и историческому значению Писания; Писание имеет более чем одно значение и поэтому допустимо аллегорическое понимание; библейские числа имеют определенное значение; Ветхий Завет необходим и христианам, так как в нем изображен Христос; задача толкователя – понять значение, подразумеваемое автором, а не привносить в текст свое понимание; толкователь должен сверяться с православным Символом Веры; стих нужно рассматривать в его контексте, а не в изоляции от ближайших к нему стихов; если значение текста неясно, то ничего из этого отрывка не может быть предметом истинного учения; Св. Дух не является заменой необходимого соответствующего образования; чтобы понимать Писание, толкователь должен еще знать еврейский, греческий языки, географию и другие предметы; непонятный отрывок должен толковаться ясным отрывком; исследователь должен иметь в виду, что откровение прогрессирует (постоянно углубляется)[147]. На практике блж. Августин пренебрегал большинством своих правил, чрезмерно тяготея к аллегории. Он считал, что Священное Писание содержит четыре смысла: исторический, моральный, аналогический и аллегорический. Его взгляд стал господствующим в эпоху Средневековья.

В противоположность Александрийской школе представители Антиохийской школы защищали принцип грамматико-исторического толкования. Они избегали догматической экзегезы, утверждая, что толкование должно быть основано на изучении грамматического и исторического контекста, а не на ссылке на авторитеты. Представителем этой школы был Феодор Мопсуестийский.

В период Средневековья было мало оригинальных идей; большинство исследователей Писания посвящали себя изучению и собиранию книг предшествующих отцов Церкви. Поиск четверочастного смысла Писания, предложенный Августином, стал стандартным методом толкования Библии. Одним из тех, кто оказал значительное влияние, на возврат к буквальному толкованию, как уже говорилось в предыдущих главах, был Николай де Лир. Хотя он и соглашался, что Писание имеет четыре смысла, но отдавал явное предпочтение буквальному пониманию и настаивал на том, что другие уровни понимания должны прочно основываться на буквальном смысле. Он жаловался, что иные смыслы часто заглушают буквальный, и утверждал, что только буквальное понимание следует использовать в качестве основания для доктринальных выводов.

Ф. Скорина большинство своих Предисловий строит по такому принципу: сначала он всегда дает исторический смысл книги, потом, акцентирует внимание либо на назидательном или же на аллегорическом смысле. Большое внимание уделяется науке. Комментирование библейских книг Скорины следует схоластическому духу Средневековья. Один из таких признаков - наличие стихов в его Предисловиях. Скорина ничего не вносит нового, а лишь компилирует опыт его предшественников, что не показывает в нем оригинального богослова. Некоторые его Предисловия отличаются скудостью толкования. Все это говорит о том, что толкования Скорины более всего похожи на схему предложенную блж. Августином. И в то же время отмечается влияние Николая де Лира, так как некоторые из Предисловий ограничиваются историческим толкованием.

Большое значение придает Скорина Библии как книге, которая учит, говорит о мудрости. Много уделяется внимания теоретическому знанию Священного Писания. Он передает содержание той или иной библейской книги, и ничего не говорит о том с каким расположением нужно приступать к чтению. Нет у него и упоминания о молитве перед чтением Священного Писания. Хотя автор и пишет, что она учит жизни вечной, ничего не говорит о благочестивых подвигах, например, о посте. Св. Ефрем Сирин учит: когда садишься читать, помолись прежде Богу, «чтобы просветил ум твой и открыл тебе силу слов Своих; потому что многие, понадеявшись на разумение свое, подверглись заблуждению, глаголющеся быти мудри, объюродеша (Рим. 1, 22), не уразумев написанного»^[148]. Свт. Игнатий Брянчанинов приводит такое высказывание: «Евангелие, сказал некоторый преподобный пустынножитель, умом чистым читается; понимается по мере исполнения заповеданий его самим делом. Но точного и совершенного раскрытия Евангелия невозможно стяжать в себе собственными усилиями: это — дар Христов»^[149]. У Скорины же нет акцента на благочестии, святости жизни, без которых невозможно правильное понимание Евангелия. У него есть связь с теоретическим церковным и святоотеческим учением, но не хватает в его Предисловиях практических советов для праведной христианской жизни.

Тем не менее, следует заключить, что роль святоотеческого наследия в Предисловиях Скорины велика. Ему знакомы сочинения таких авторов, как блж. Иероним Стридонский, блж. Феодорит Кирский, свт. Василий Великий, свт. Григорий Великий, Ориген. В Предисловиях он упоминает и цитирует лишь двух: блж. Иеронима и свт. Григория. Других он пересказывает, излагая их мысли без ссылки на авторство.

 

 

 

В качестве итога настоящего опыта богословского анализа Предисловий Ф. Скорины и сопоставления их со святоотеческими творениями можно сказать следующее:

1. Ошибочно судить о мировоззрении белорусского первопечатника, опираясь лишь на факты его биографии, но следует обязательно изучать его сочинения.
2. Комментатор Библии пишет о Боге и Его Божественных свойствах согласно традиционному христианскому пониманию Святой Троицы, не упоминая о конфессиональных различиях (например, Филиокве), как будто их вовсе не существует.
3. Скорина раскрывает христианские догматы через ветхозаветные образы. Он не выступает как оригинальный богослов, но лишь передает то, что было накоплено до него экзегетической наукой.
4. Он видит в Священном Писании источник мудрости и знания, которое написано для спасения человека. По своему содержанию, оно несравнимо со всеми писаниями человеческими, поскольку указывает что нужно, чтобы наследовать жизнь вечную.
5. Комментатор хорошо был знаком со святоотеческим наследием, так как часто пересказывает мысли святых отцов. Это говорит в пользу того, что Скорина имел желание сделать доступным Священное Писание для всякого грамотного христианина не касаясь конфессиональных различий.

Предложенный богословский анализ Предисловий Ф. Скорины открывает перспективу для дальнейшего изучения его мировоззрения с церковной точки зрения.

 

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

Источники

1. Библия. - Брюссель: Изд-во «Жизнь с Богом», 1989. - 2534 с.
2. Афанасий Александрийский. Слово на язычников / Вера и жизнь христианская по учению святых отцов и учителей Церкви. - сост. Сагарда Н. - М.: Паломник, 1996. - С. 555-562.
3. Григорий Богослов. Слово 3 о богословии / Святоотеческая хрестоматия. - сост. Благоразумов Николай, протоиерей. - М.: Круг чтения, 2001. - С. 296-300.
4. Игнатий Антиохийский. Посл. к смирн. Гл. 11 / Святоотеческая хрестоматия. - сост. Благоразумов Николай, протоиерей. - М.: Круг чтения, 2001. - С. 49.
5. Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. Том 1. - М.: Ковчег, 2005. - 671 с.
6. Иероним Стридонский. Да будут одежды твои светлы: Сб. писем. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2006. - 416 с.
7. Иероним Стридонский. Творения. Ч. 3. - Киев, 1903. - 412 с. - (Библиотека творений св. Отцев и Учителей Церкви Западных; кн. 5).
8. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры / Святоотеческая хрестоматия. - сост. Благоразумов Николай, протоиерей. - М.: Круг чтения, 2001. - С. 617-619.
9. Кирилл Иерусалимский. 4-ое огласительное слово / Вера и жизнь христианская по учению святых отцов и учителей Церкви - сост. Сагарда Н. - М.: Паломник, 1996. - С. 330-332.
10. Кирилл Иерусалимский. Тайноводственные поучения // Pagez.ru [Электорнный ресурс]. - 2007. - Режим доступа: http://www.pagez.ru/lsn/0124.php# - Дата доступа: 25.12.2009.
11.  Лев Великий. Об ипостасном, единоличном соединении в Иисусе Христе двух польных и совершенных естеств - Божеского и человеческого, с примыкающими вопросами об участии в деле нашего искупления всех трех Лиц Божества, об усвоении Пресвятой деве Марии наименования Богородицы и пр. / Святоотеческая хрестоматия. - сост. Благоразумов Николай, протоиерей. - М.: Круг чтения, 2001. - С. 449-530.
12. Минея праздничная. - М.: Донской монастырь, 1993. - 455 с.
13.  Октоих, сиречь Осмогласник. Ч. 1. М.: Московская Патриархия, 1981. - 707 с.
14.  Октоих, сиречь Осмогласник. Ч. 2. М.: Московская Патриархия, 1981. - 671 с.
15. Ориген. Беседа первая на Песнь Песней // Мои конспекты [Электронный ресурс]. - 2010 -http://www.mystudies.narod.ru/library/o/origen/song1.htm - Режим доступа: 03.05.2010.
16. Ориген. Беседа вторая на Песнь Песней // Мои конспекты [Электронный ресурс]. - 2010 -http://www.mystudies.narod.ru/library/o/origen/song2.htm - Режим доступа: 03.05.2010.
17. Ориген. О началах. Книга 1 // Мои конспекты [Электронный ресурс]. - 2010 -http://www.mystudies.narod.ru/library/o/origen/princip1.htm - Дата доступа: 03.05.2010.
18.   Тихон Задонский. Сокровище духовное от мира собираемое. - Курск.: Задонский Рождество-Богородицкий мужской монастырь, 2007. - 640 с.
19.  Триодь Постная. Ч. 2. - М.: Издание Московской Патриархии, 1992. - 555 с.
20.  Триодь Цветная. - М.: Издание Московской Патриархии, 1992 - 335 с.
21.   Феофил Антиохийский. Послание к Автолику / Святоотеческая хрестоматия. - сост. Благоразумов Николай, протоиерей. - М.: Круг чтения, 2001. - С. 70-88.
22.  Скарына Ф. Прадмовы і пасляслоўі. - Мн.: Навука і тэхніка, 1990. - 207 с.
23.  Скарына Ф. Зборнiк дакументаў і матэрыялаў / Уклад. Дарашкевіч В.І. - Мн: Навука і тэхніка, 1988. - 348 с.

 

Литература

1. Будзько І.У. Старабеларускія переклады Бібліі: тыпалогія лінгвістычнага мадэлявання на фоне літаратурна-пісьмовых традыцый slavia orthodoxa i slavia latina // Мовазнауства. Літаратуразнаўства. Фалькларыстыка: ХІV Міжнародны з’езд славістаў (Охрыд, 2008): Дакл. бел. дэлегацыі / НАН Беларусі; Беларускі камітэт славістаў. - Мінск: Права і эканоміка, 2008. - С. 25-44.
2. Булыка А.М., Жураўскі А.І., Свяжынскі У.М. Мова выданняў Францыска Скарыны. Мн., 1990.
3. Владимиров П.В. Доктор Франциск Скорина: его переводы, печатные издания и язык. - СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1988. - 351 с.
4. Викторов А. Е. Замечательное открытие в древнерусском книжном мире // Беседы в Обществе любителей российской словесности. - М., 1867. Вып. 1. - С. 1-27.
5. Галенчанка Г.Я. Францыск Скарына - беларускі і ўсходнеславянскі першадрукар. - Мн.: 1993 - 280 с.
6. Галенчанка Г.Я. Праблемныя дакументы скарыніяны ў кантэксце рэальнай крытыкі // 480 год беларускага кнігадрукавання: Матэрыялы Трэціх Скарынаўскіх чытанняў. - Мн.: Беларуская навука, 1998. - С. 9-20.
7. Генри А. Верклер. Герменевтика. Глава 2. История толкования Библии // Русский бабтист [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://rusbaptist.stunda.org/dop/g02.htm. - Дата доступа: 03.05.2010.
8. Гячяускас Э. Франциск Скорина — секретарь вильнюсского епископа Иоанна из князей литовских // Федоровские чтения. 1982. М., 1987. С. 60—67.
9. Козлов Максим, протоиерей, Огицкий Д.П. Западное христианство: взгляд с Востока. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009. - 608 с. - (Православное богословие).
10.  Немировский Е.Л. Франциск Скорина. Жизнь и деятельность белорусского просветителя. - Мн.: Мастацкая лiтаратура, 1990. - 597с.
11.  Олесницкий А. Руководство к изучению Священного Писания по творениям святых отцов. - СПб.: Синодальная типография, 1894. - Репринт. - М.: Издательство Московоского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2002. - 226 с.
12.  Осипов А.И. Путь разума в поисках истины. (Основное богословие.) - М.: Изд-во Братства во имя св. блгв. князя Александра Невского, 1999. - 384 с.
13.  Подокшин С.А. Франциск Скорина. - М.: Мысль, 1981. - 215 с.
14.  Поликарпов Дмитрий, протоиерей.  Толкования святых отцов на мессианские места Библии. Книги законоположительные и исторические. - СПб., 1914. - Репринт - М.: Издательство Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2000. - 188 с.
15. Ромодановская В.А. Средневековый теолог Николай де Лира. К вопросу о западных источниках Геннадиевской библии // Институт философии и права СО РАН [Электронный ресурс]. - 2010. - Режим доступа:http://www.philosophy.nsc.ru/journals/humscience/4_98/05_ROMA.HTM. - Дата доступа: 15.04.2010
16.  Скурат К.Е. Православные основы культуры в памятниках литературы Древней Руси. - М.: Издательский дом «Покров», 2003. -  128 с.
17.  Пичета В.И. Белоруссия и Литва XV-XVI вв. - М.: Издательство Академии наук СССР, 1961. - 815 с.
18.  Чамярыцкі В.А. Літаратурныя крыніцы скарынаўскіх прадмоў // Спадчына Скарыны: Зборнік матэрыялаў першых скарынаўскіх чытанняў (1986). - Мн.: Навука і тэхніка, 1989. - С. 113-123.
19.  Феодорит Кирский. Т.1. Изъяснение трудных мест Божественного Писания. - М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003. - 440 с. (Серия «Творения святых отцов и учителей Церкви».)
20.  Хотеев Алексий, священник. Реформация в Беларуси в XVI в. и неохаризматические чаяния // Сайт центра просвещения и милосердия Белорусского Экзархата "Всех скорбящих Радость", г. Минск .:. sobor.by  [Электронный ресурс]. - 2010. - Режим доступа:http://www.hramvsr.by/hoteev-reformation.php. - Дата доступа: 1.05.2010.
21.  Bacmeister J. Essai sur la bibliotheque et le cabinet de curiositès et d'histoire naturelle de l'Acadèmie des sciences de St.-Pet., 1776. - 254 p.
22.  Łowmiański, H. Рец. Ad. Stankewicz. Doctar Franciszak Skaryna perszy drukar bełaruski. 1525-1925. Wilnja, 1924 // Ateneum Wileńskie. 1925. - P. 161-179.